Бранкалеоне, история занятная и нравоучительная, из которой каждый может извлечь полезнейшие наставления, как управлять собой и другими
Сочинена некогда философом, нарицаемым Латробио, человеком, искушенным во всех науках, а ныне издана в свет Иеронимо Тривульцио, миланским гражданином клириком, на общую пользу
Сиятельному господину и достопочтеннейшему моему покровителю синьору Карло Антонио Роме
Это соображение касается основного романного сюжета. Во вставных новеллах есть три персонажа с личным именем, по одному имени на жанр: мессер Дзенобио Пустая Башка (Zuccabusa), пришедший из антикрестьянского анекдота (гл. 8), чье имя лишь пояснение к его маске; Чеколино, у которого благодаря основательности пикарески есть и географически точное обиталище: «деревенька неподалеку от Инчизы, что в Валь-дАрно» (гл. 10); наконец, Юпитер (гл. 23, 26), персонаж Эзоповой басни, личное имя которого экономное обозначение его жанровой роли.
Карло Антонио Рома молодой человек (в это время ему 2023 года) из знатного миланского семейства, второй сын Паоло Камилло Орсини ди Рома (15661636) и Катерины Корио.
Расхожий образ; ср.: в сборнике новелл Томазо Косто: «Призываем любознательного читателя за чтением этой книги взирать не столько на ее смешную кору, сколько на полезное ядро, чтобы вместе с удовольствием удалось ему извлечь и некий плод» (Costo 1604, 8 ненум.). Еще Ориген в гомилиях на книгу Чисел сравнивал три уровня смысла Св. Писания с твердой скорлупой, горькой оболочкой и сладким ядром ореха (PL 12, col. 632; Нестерова 2006, 143144). Сравнение буквального смысла со скорлупой, а иносказания со сладким ядром развернуто в комментарии на «Фиваиду» Стация, который приписывался мифографу Фульгенцию (VI в.): «Не без великого восхищения вновь принимаюсь я за мудрость поэтов, заслуживающую исследования, и за неистощимую жилу остроумия их, которые под привлекательным покровом (tegumento) поэтического вымысла полезным образом насадили ряд моральных наставлений. Ведь хотя, как свидетельствует Гораций, или пользу хотят приносить, иль усладу поэты или же разом сказать, что отрадно и в жизни пригодно [Наука поэзии. 333 сл.], они оказываются столь же отрадны и приятны по буквальному смыслу или повествовательному мастерству, сколь полезны и пригодны в образовании людских нравов благодаря аллегорическому объяснению фигур (mistica expositione figurarum). По этой причине, коль сравнить с великим малое можно [Вергилий. Георгики. IV. 176], уместным кажется сравнение поэтических сочинений с орехом; как у ореха есть две части, скорлупа и ядро, так и в поэтических сочинениях буквальный смысл и аллегорический (misticus); скрывается ядро под скорлупой скрывается под буквальным смыслом аллегорическое разумение; чтобы добраться до ядра, надо разломать скорлупу чтобы раскрылись фигуры, надо разбить букву; скорлупа невкусна, а ядро имеет приятный вкус; подобным же образом не буквальный, но фигуральный смысл услаждает нёбо разумения. Отрок любит играть с целым орехом, но человек мудрый и взрослый разбивает его ради вкуса; подобным образом, если ты отрок, то сохраняешь буквальный смысл в целости, не раздавленный никаким тонким истолкованием, и им наслаждаешься, если же ты взрослый, то следует разбить букву и извлечь ядро, чтобы подкрепиться его вкусом» (Fulgentius 1898, 180181). В Средние века это сравнение было широко распространено, см., например, в «Плаче Природы» Алана Лилльского (XII в.): «Или на внешней оболочке буквального смысла лживо звенит поэтическая лира, но внутри разглашает слушателям тайну более глубокого разумения, чтобы, откинув скорлупу внешней лживости, читатель нашел сладостное ядро сокрытой внутри истины?» (Шартрская школа 2018, 255). Далее см.: Lubac 2000, 162177.
забота об управлении; какие достоинства необходимы в короле, какие в министрах, какие в подданных. Из всего этого тем явственней выступает благороднейший разум сочинителя, что он если воспользоваться его собственным кончетто сквозь самое убогое платье заставляет блистать драгоценнейшие украшения. Оттого я и пожелал поднести сии последние Вашей Милости, как свидетельство преданности, которой я Вам обязан, и как доказательство почтения, которое я к Вам питаю, уверенный, что не ошибся в выборе. Ибо Ваша Милость, которая в самом прекрасном цвете своей юности обращает все усилия, с великою для себя похвалою, на изящную словесность, увидев красоту этого плода латинянина по рождению, переодетого учтивым умом в наше наречие, получит от него величайшее удовольствие и не презрит чувств того, кто Вам его посвящает. И я, уверенный в этом, буду также вполне утешен тем, что таким способом доставлю немалую пользу многим живым умам, которые будут читать этот труд тем охотнее, что увидят, что он отмечен именем Вашей Милости, коего достаточно, дабы наделить доверием и доброй славой все выдающееся, что может выйти из рук людей искусных.
На сем заканчивая, почтительно целую руки Вашей Милости и прошу для Вас у нашего Господа непрестанного умножения самых желанных отрад.
Милан, 24 февраля 1610 Вашей сиятельной Милости преданный слуга Джован Баттиста Альцато