Где-то за спиной раздался крик:
- Стой, маленькая шлюха! Вернись, а то хуже будет!
- На хуй пошёл, к-козёл! - буркнула, заикнувшись пару раз, но упорно перелазила поваленные деревья и огибала кусты.
- Ирэна, вернись! Мы больше не причиним тебе вреда! Домой проводим! - на грани слышимости уже раздался новый крик.
- Ага, счас, разденусь только и на коленки встану, чтоб свою дубину в меня удобнее пихать было... - пробурчала злобно.
- Дура, там волк где-то ходит!
-Ага, Томми. Лапшу только на ушах поправлю и рот пошире открою, чтоб и напарнику вставить досталось..!
Упорство моё было вознаграждено тишиной и сумерками. Я уселась, оперевшись спиной о ствол дерева возле какой-то полянки, смотрела как зажигаются в небе звёзды и с грустью вспоминала уравшую в придорожную траву корзинку с пирогом для бабушки. Есть хотелось очень.
Вдруг на противоположном краю полянки блеснули желтым чьи-то глазищи, заставляя меня замереть. Я читала где-то, или может смотрела передачу по телеку, что от хищников нельзя убегать. Это разжигает их охотничий инстинкт, заставляя преследовать добычу. И в глаза нельзя смотреть - это агрессия, вызов. Но оторваться я не могла, продолжая следить как на освещённую круглым диском луны поляну осторожно ступает мощная лапа. Волк подходил ко мне, не делая резких движений, и что-то держал в пасти. Он нёс мне что-то! Уму не постижимо!
4. Лунной ночью.
всё же дошел до меня и поставил рядом знакомую корзинку, из которой всё так же аппетитно пахло рыбным пирогом.
Живот забурчал, возвещая о том, что я ничего не ела сегодня. Волк склонил голову на бок и подтолкнул ко мне носом корзинку. Сам немного отошел и лёг. Даже голову положил на лапы. Но наблюдать не перестал.
После второго бурчания я не выдержала и протянула дрожащую руку к корзинке. Откинула полотенце, запустила ладонь, нащупывая ладонью большой кусос выпечки. Вынула и положила на расстеленное прямо на траве полотенце, которым корзинка была прикрыта. Отломила кусок запечёной корочки, пропитанный рыбно-луковым соком, засунула в рот и застонала. Выпечка просто таяоа на языке!
- Боже, умеют же люди создавать такое сказочное безобразие! - застонала и откусила снова. Облизала пальцы, по которым стекал сок. Знаю, негигиенично, но я не могла удержаться. Волк продолжал следить за каждым моим движением. А у меня взыграла совесть: я тут ем, а он может быть голоден. Снова отломила добрую половину пирога и протянула зверю. - Ты, наверное, тоже голодный. На, съешь.
Волк тут же поднял голову с лап, повёл носом. Потом, не вставая, подполз ко мне ближе и аккуратно взял еду с рук. Проглотил не жуя, покосился на корзинку, потом вздохнул.
- Мало, да? - сочувствующе спросила я. - Ну конечно, для такого большого мужика, как ты, это вообще ничто. - выташила остатки, отломила себе ещё немного, засунула в рот, а остатки снова протянула ему. Выпечка исчезла в пасти в мгновение, а мои пальчики, что я не успела убрать, принялись тщательно вылизывать, поуркивая брагодарно. В этот момент я не видела в нём опасности, поэтому уперенно запустила левую руку в густую гриву и принялась начёсывать за ухом, потрепала ласково само ухо. Волк зажмурился, продолжая вылизывать мою ладонь. Я не выдержала первой, отняла свою руку и запустила их обе в жесткий мех.
Он вздохнул, опустил морду на лапы возле моей стопы, втянул воздух и стал вылизывать уже её. Я втянула воздух и зажмурилась - было так приятно!
Я совсем забыла, что была без обуви. Её я так и не нашла в домике, поэтому пошла босая. В пыли дорожки это не приносило дискомфорта. А потом я убегала не чувствуя ничего от страха.
Он вылизывал мою левую стопу, потом подполз немного и принялся вылизывать правую. Я сжимала и разжимала пальчики, млея от щекочущих двищений и мягкости языка.
- Ты чудо! - выдохнула я улыбаясь и откинулась снова спиной на ствол дерева, находясь теперь в полусидячем положении. А мягкий язык не ограничился стопой, сместился на щиколотку, потом на икру, его морда зарылась под подол платья, но приятные ощущения прервать я оказалась не способна. Только зачем-то раздвинула ноги шире, немного сгибая в коленях. Насколько позволило платье, натянувшись до упора.
А волк продолжал и лизал уже внутреннюю сторону бедра, посылая импульсы вниз моего живота, заставляя вздыхать и жмуриться от удовольствия, цепляясь пальцами за шершавый ствол над головой. Его шерсть щекотала другое бедро, даря непередаваемые ощущения. Сладкая боль сводила мышцы и посылала недвусмысленные сигналы мозгу о том, что я распаляюсь и становлюсь влажной, как в объятиях мужчины. Я взрослая девочка уже и жила интимной жизнью не первый год. У меня не было много мужчин, я любила постоянство, но ни один из них ни разу не опускался до интимных поцелуев. И сейчас я как никогда поняла, чего лишалась все эти годы, ни разу не попросив никого из них сделать мне приятное языком. И именно сейчас я не хотела останавливать этого самца, стараясь выкинуть из головы, что это не человек.
Ноги согнулись в коленях сильнее, волк подбирался к самому сокровенному всё ближе, и когда его язык, наконец, коснулся моих лепестков, во всю уже истекающих смазкой, я не удержалась и застонала, прогибаясь в спине. Волк вздрогнул, глухо рыкнул и продолжил лизать меня, затрагивая носом чувствительный клитор и ныряя время от времени языком немного внутрь.