Я взял ее руку своей, прикасаясь сначала подушечками пальцев, сполна осознавая, что это касание не обычной женщины, а дамы из, казалось бы, невозможного, сказочного мира. Причем дамы необычно красивой, полной волшебства. Я хотел, чтобы это прикосновение тоже было необычным и запомнилась мне особо ярко. Медленно я провел подушечками пальцев по ее ладони, глядя то на руку фэлисы, то поглядывая на ее лицо, ловя оттенки чувств на нет.
Мне щекотно, мастер Аллекс прошептала она, прикрыв глаза. И очень нравится, что ты так делаешь. Это необычно. Никто еще не касался меня так.
Она молчала с полминуты, позволяя ласкать руку, потом спросила:
В вашем мире все мужчины делают так тем кого вы называете женщинами?
В нашем мире много разных отношений между мужчинами и женщинами. Бывают и неприятные. Я не хочу о них говорить. Я хотел бы, чтобы между нами были только приятные отношения. Чтобы они доставляли удовольствие тебе и мне.
Аллекс, ты говоришь такое Не знаю, как это объяснить. У меня нет подходящих слов, прошептала Элли не открывая глаз, ее длинные ресницы подрагивали. Такого я просто не переживала раньше, ни от чужих слов, ни от прикосновений. Это чем-то похоже на магию, только совсем другую, неизвестную мне и другим фэлисам. Может быть, что-то об этом есть в старых книгах
Если когда-то в прошлом, в вашем мире жили мужчины, то об этом, может быть, что-то сказано, предположил я и коснулся губами ее руки. Это называется «поцелуй», сказал я, целуя ее тонкие нежные пальцы.
Я знаю. Сэнта иногда целует меня, и я ее тоже, Элли открыла глаза и провела ладонью по моей щеке. У тебя лицо колючее, она рассмеялась. Но не руку, а щеку иногда в висок или лоб. Это так необычно. Признаюсь, в мужчинах много интересного. Мне вы нравитесь.
Давай обнимемся, как ты это делаешь с Сэнтой? предложил я, чувствуя нарастающее желание прижать эту фею к себе. Пусть фэлисы называли феями каких-то других существ, но для меня Элли уже была феей.
Но ты же не Сэнта. Аллекс, правда, ты же совсем не Сэнта. И ты пока еще не моя подруга, Элли рассмеялась.
Не подруга, а друг, поправил я ее.
Хорошо, друг. Ладно, можно обняться. Думаю, в этом нет ничего плохого, если так выразим расположение друг к другу. Может быть когда-то ты для меня станешь как Сэнта. Допустим, через сто лет или двести, на ее губах заиграла улыбка, а я не мог понять, шутит ли фэлиса, называя такие сроки или в самом деле думает, что сближение между мужчиной и женщиной может идти столетия.
Я обнял ее, с трепетом ощущая стройное, чувственное тело фэлисы. От первого же прикосновения на меня нахлынуло возбуждение, такое, что по спине будто пошел холодный ветерок, а в джинсах стало очень тесно.
Элли, ты меня восхищаешь! прошептал я, касаясь губами ее бархатистой щеки и глядя спину фэлисы; чувствуя, как ее полная, упругая грудь прижимается к моей.
Все, Аллекс, хватит, она поспешила освободиться от меня. Мне нравится это, но в том, что мы делаем есть что-то такое Меня это заставляет сильно волноваться. Так сильно, что сердцу становится тесно, она слегка оттолкнула меня. Что ты там прячешь?
Где «там»? не понял я.
Здесь, Элли указала на
область жуткого напряжения в моих джинсах. Кажется, у тебя этого не было раньше?
Элли, это просто мужская особенность. То, о чем ты спрашивала, но я не хотел об этом говорить, напомнил я, прежний разговор.
Покажи мне. Я должна это видеть, она указала пальцем на мое не спадающее напряжение.
Элли, это неприлично. В моем мире показывать это считается неприличным, засопротивлялся я, не представляя, как можно выполнить ее ненормальную просьбу.
Мастер Аллекс! Ты снова и снова уклоняешься от моих вопросов, снова от меня что-то скрываешь! Но при этом говоришь о дружбе со мной, будто ты для меня Сэнта! Я не могу тебе доверять, если ты будешь от меня постоянно что-то скрывать. Покажи! настояла она, начиная сердиться.
Элли, дорогая, показывать это в моем мире считается неприличным. Но если ты так хочешь, то я расстегнул пуговицу джинсов и потянул замочек молнии вниз.
Глава 8 И о клубничке
В общем-то, я мог уйти от этой глупости, в которой на самом деле не было вины Элли. Ну откуда ей знать о нормах нашего мира? Фелису я вполне понимал. Понимал причины ее недоверия к нам и причины сомнений в благих намерениях с моей стороны, и уж тем более со стороны Глеба. Вот теперь, чтобы не разрушать хрупкое доверие и начавшее было складываться понимание, я вынужден был показывать ту часть себя, которая так крепко отреагировало на ее присутствие Элли и нежные объятия с ней.
Расстегнув джинсы, я неторопливо и деловито приспустил их. При этом постарался изобразить на лице полную безмятежность, словно ничего не происходит и показывать эту интимную штучку для меня действие столь же обыденное, как предъявлять контролеру билет в трамвае. Затем я приспустил трусы и, являя малыша, стоявшего колом, с абсолютной наглостью сказал:
Вот!
Поначалу, глаза Элли округлились. Зрачки стали больше. Потом ее щеки порозовели, и она прыснула смехом.
В первый миг показалось, что Элли просто потешается надо мной, и еще до того как я приспустил джинсы, она знала, что там должно находиться. Ведь анатомия гномов наверняка похожа анатомию обычных мужчин, и фэлисы вполне могли видеть этих коротышей раздетыми. Однако через миг я понял, что явление моего удальца для нее более чем неожиданно и причина ее смеха в другом.