коттеджа, человеческие фигуры, идущие плотной цепью. Они стреляли, и пули, отскакивая от бронированных бортов автомобилей, рикошетили с омерзительным визгом. Понятно. «Мусорщики», памятуя опыт боестолкновений с хомо, теперь предпочитали посылать под пули «кукол», нежели воевать самим. Ну, на крайний случай с безопасной позиции долбануть из излучателя по крупной цели. И потихоньку перемещаться следом, прикрываясь цепью из послушных игроков, пока не представится возможность накрыть смертоносным лучом еще одну позицию противника.
Я вломился в лес и побежал, лавируя между стволами деревьев. Я несся быстро, на пределе возможностей, потому что мне сейчас никак нельзя было умереть. Ибо за моей спиной вдруг резко, словно по команде, прекратилась стрельба и я на сто процентов знал что сейчас там произошло. И всё, что мне оставалось, это бежать, на бегу сглатывая кровь из слишком сильно прикушенной губы. Бежать, чтобы однажды перестать убегать. И отомстить. За отличных, настоящих людей, которых больше нет. И за планету, изуродованную аномальными Зонами, которую, наверно, еще можно спасти.
А потом приходит усталость от излишне резвого сваливания от противника и осознание того, что против вооруженной вражьей армии у тебя в активе лишь пара ножей, два пистолета, автомат и четыре гранаты. Ну и в комплекте к вышеперечисленному один самоуверенный, нахальный тип, написавший кучу книг о себе любимом и возомнивший себя супергероем. Прямо скажем, негусто.
Я остановился и присел на упавшее мертвое дерево, которое доконали жуки-паразиты. Чисто отдышаться и определиться с направлением.
Телефон Фёдора здесь ловил слабо. Но ловил, и это главное. По навигатору выходило, что до шоссе мне топать примерно с полтора километра. Не особо далеко, по лесу за полчаса вполне реально выбраться.
Тусклое рассветное солнце нехотя освещало пасмурное осеннее небо, напоминая о тех местах, которые я покинул. Там, в чернобыльской Зоне, тоже тучи постоянно застилают небо гигантским перевернутым серым одеялом. И дождем так же постоянно пахнет. И сыростью. И гнилью
И внезапно я понял, что мне душно в этом московском лесопарке. Что не мое это. Чужой лес расстилался вокруг меня, чужая листва занудно шуршала под ногами, чужие запахи неприятно щекотали ноздри. Похожие но чужие
«Уж не Зона ли зовет тебя, Снайпер?» невесело усмехнулся я. «Неужто я и вправду накрепко привязан к тем зараженным землям, огороженным от нормальных людей минными полями и километрами колючей проволоки? Чем привязан-то? Воспоминаниями о том, как десятки раз был на краю гибели, как попадал в аномалии, как получал ранения, как убивали меня там?»
Но факт оставался фактом. Я шел по чужому для меня лесу и думал лишь об одном закончить начатое, а потом свалить. Куда? Обратно в Зону? Не знаю Ничего я не знаю. И знать не хочу до тех пор, пока не выполню то, что пообещал Дмитрию. Такой уж у меня странный для нашего времени моральный кодекс держать свое слово
Внезапно я резко присел. Неожиданно для себя. Зачем? Понятия не имею. Просто понял, что так нужно. И не ошибся, потому что слева от меня грохнул выстрел и пуля смачно чавкнула над моей головой, врезавшись в дерево. Отколовшаяся щепка больно резанула меня по уху
Но осознание этого факта пришло лишь после того, как я выдернул из кобуры пистолет и несколько раз выстрелил на звук и на вспышку, которую успел заметить краем глаза. Больше я ничего не успел увидеть темновато всё-таки в осеннем лесу, который только-только начал щекотать ленивый рассвет редкими солнечными лучами.
В кустах что-то тяжело упало. Я постоял еще немного на одном колене, готовясь стрелять на малейший шорох, но всё было тихо. Тогда я поднялся и пошел посмотреть, кто же это в меня стрелял.
В кустах лицом вниз лежал человек, одетый в камуфляж невоенного покроя, лишь имитирующий военную форму. Затылок лежавшего был грубо разворочен пулей, прошедшей через череп насквозь и на выходе раскурочившей в осколки затылочную кость. В общем, каша из крови, мозгов и слипшихся волос, зрелище не для слабонервных. Для меня же лишь очевидный диагноз противник мертв, и по его поводу можно больше не напрягаться.
Я вынул из «Гюрзы» магазин, доснарядил его, после чего отправил пистолет обратно в кобуру и перевернул мертвое тело.
Под трупом обнаружилась двустволка
двенадцатого калибра. Не особо дорогая, но и не ширпотреб. Ружье средней ценовой категории, ничуть не проливающее свет на личность моего несостоявшегося убийцы.
Обшарив объемные карманы трупа, я нашел в них:
бумажник с паспортом и правами на имя некоего Шаповалова Антона Петровича, русского, обладателя московской прописки,
лицензию на отстрел серой вороны,
десять тысяч рублей с копейками,
целлофановый пакет с парой домашних котлет, ломтем хлеба и головкой чеснока.
Также с пояса мертвеца я снял флягу с водой, сел под дерево и задумался. Задумчивость, впрочем, не мешала мне методично употреблять вовнутрь неожиданный завтрак, запивая его водой из трофейной фляги. Мертвецу всё это по-любому больше не нужно, так чего добру пропадать?