Он полез в карман и вытащил несколько купюр.
Четыре тысячи Еще пятьсот Вот черт
Ваш счет составляет тридцать семь тысяч шестьсот пятьдесят рублей, уже не металлическим, а железобетонным голосом произнес официант. Как я понимаю, у вас не хватает средств для оплаты?
Похоже на то, пробормотал Фёдор.
В таком случае вы можете оставить в залог ценные вещи на сумму, вдвое превышающую недостающую. Например, вашего телефона и телефона вашего друга будет вполне достаточно.
Пока он это проговаривал, я заметил, как в нашу сторону двинулся огромный охранник, эдакий двухметровый былинный богатырь с широченными плечами, до этого маячивший возле входной двери. Похоже, официант подал ему какой-то сигнал.
Но я не могу, все больше смущаясь с запинкой проговорил Федор. Телефон мне нужен
Я понял, что ситуацию необходимо брать в свои руки.
Короче, любезный, ровным голосом сказал я. Сейчас мы уйдем. Без залога. Но в течение суток принесем недостающую сумму. Даю слово.
Официант неприятно осклабился, показав два ряда мелких зубов.
Сожалею, но, похоже, нам придется вызвать полицию, сказал он. А до этого времени мы будем вынуждены
Он говорил что-то еще, но я уже не слушал. Я анализировал ситуацию.
От входа к столику идет охранник. Из глубины зала то же самое делает второй, но ему до нас пока далеко. Подойдут оба будет сложнее. А беседы с полицией нас сейчас никак не устраивали. Меня так особенно. Хотя бы потому, что я был практически уверен вместо полиции сюда приедут те, кто составлял списки, в которых мое имя было на первом месте.
Поэтому я совершенно спокойно взял большую тарелку с кусочком недоеденной фуа-гра и, поднимаясь со своего места, со всей силы треснул ею по мелкозубой улыбке официанта.
Тарелка была толстой и тяжелой. Она даже не разбилась, а вот официанта унесло под соседний столик. Это частично открыло нам путь
к выходу из ресторана. Но лишь частично, ибо проход загораживал здоровенный охранник.
Был он без оружия, но с определенными навыками. Это я сразу понял, когда здоровяк подхватил с официантской тележки бутылку с шампанским и, ухватив ее за горлышко на манер дубинки, двинулся на меня.
Ох, как же не люблю я драться на полный желудок! Чувствуешь себя эдаким неповоротливым пельменем, набитым фаршем. Поэтому я и не стал устраивать махач, а просто, проходя мимо столика, занятого парой чопорных иностранцев, забрал из-под их носов дымящуюся супницу, из которой щедро плеснул в лицо охраннику.
Когда тебе в физиономию летит внушительная порция горячего супа, логично либо отпрыгнуть в сторону, либо заслониться. Отпрыгивать было некуда, ширина прохода и габариты охранника не позволяли совершить такой маневр. Поэтому секьюрити заслонился свободной рукой, и дымящийся суп залил ее от мощного плеча до кисти.
А я продолжал идти вперед, держа в руке за дужку тяжелую металлическую супницу, отлитую в старинном стиле. И когда охранник отнял от лица руку, облепленную лапшой и мелко рубленными овощами, я просто, хорошенько размахнувшись, заехал ему этой супницей по голове.
Видимо, до этого здоровяка никто не атаковал столь быстро и решительно. Бывает такое. Даже бывалые бойцы порой психологически ломаются, когда видят перед собой эдакую махину. Но в Зонах разных миров мне приходилось биться с мутантами, выглядящими гораздо более жутко, чем этот перекачанный секьюрити. Поэтому я просто знал, куда нужно бить. Неважно чем. Даже супницей. Или ночной вазой, например. Главное, чтоб предмет достаточно тяжелым был, остальное неважно.
Удар пришелся краем супницы в надвисочную область. Не летально, но вполне достаточно, чтобы как следует встряхнуть мозг. Который, как известно, такого обращения с собой не любит.
Не надо, сказал охранник. И рухнул на колени. Это нормально. Это просто ноги держать перестали. Но бутылку при этом из рук секьюрити не выпустил. Держал ее, зачем-то прижав к груди.
Больше не буду, сказал я, на ходу забирая тяжелую бутыль. Потому как больше и не надо. Непривычный к ударам в голову здоровяк теперь где-то с полчаса не опасен, это понятно по резко помутневшему взгляду.
В отличие от второго охранника. Который приближался ко мне с озверевшей рожей.
Блин, ну что за люди. Ну платят тебе зарплату, ну работай культурно. Зачем же с такой харей на людей кидаться? Я ж так и испугаться могу, а пуганый я за себя не отвечаю. И кому хорошо будет? Правильно, никому. А пугающему особенно.
Поэтому я покрепче сжал в руке горлышко бутылки, размахнулся, да и рубанул ею по краю ближайшего стола.
Бутылка из-под шампанского колется очень страшно в отличие от любой другой стеклянной тары. Удар и из твоего кулака торчат несколько длинных, толстых и очень опасно выглядящих осколков. Сколько другими бутылками «розочек» ни делал, такого жуткого визуального эффекта ни с одной не было. А уж когда полная бутылка «шампуни» разбивается в руке, это вообще отдельное шоу с шипением, пеной и брызгами. По совокупности факторов жуть жуткая, способная у кого угодно отбить охоту творить добро и восстанавливать справедливость.
Вот и второй секьюрити притормозил. И выражение лица сменил с яростного на озадаченное. Глянул на пенную «розочку» в моей руке, на тело напарника, мотающее головой, словно бык, получивший кувалдой меж рогов. Почесал в затылке, после чего отчетливо сказал: