Все это произошло за несколько минут. Общая картина была скрыта от нас, и пока не раздались первые выстрелы, я даже не пошевелился. Думал, что впереди произошла авария, с которой сейчас ребята быстро разберутся. Когда Ваганова убили на моих глазах, я уже с пистолетом в руках вылезал из машины. Когда расстреляли Егорова, я уже занял позицию под прикрытием автомобиля, а Боксер и Кощей встали с другой стороны. Василиса еще только вылезала. И я пожалел, что запретил им брать автоматы. С пистолетами против лавины огня тяжело нам придется. А ведь надо пробиться к «уазику» и забрать Кормчего. Без него все теряет смысл. Понятно, что «куклы» пришли за ним.
Я прицелился и выстрелил. Пуля ушла чуть выше головы «охваченного». Он подходил к расстрелянной машине справа. Боец пригнулся и тут же увидел меня. Они не ожидали появления нового противника. Двое развернулись ко мне и стали поливать огнем из автоматов. Я пригнулся и нырнул за машину. По пути ухватил Василису и втащил за собой. Иначе лежала бы она уже на асфальте, заливая его кровью. Боксер и Кощей успели сделать по выстрелу, но их тут же подавили огнем. Пришлось прятаться. Из машины не успел выбраться Петр Евгеньевич. Он упал на заднее сиденье и постарался забраться между сиденьями на пол. Я не видел, получилось у него или нет. Хотелось верить, что с Крюковым все будет в порядке. Ему и так сегодня досталось.
Я высунулся из-за машины. Практически вслепую выстрелил несколько раз. Надеяться, что мне удастся уложить кого-нибудь, глупо. И к тому же у меня кончились патроны. Пока я перезаряжался, Кощей и Боксер предприняли попытку прорыва к «уазику», но их порыв агрессивно затушили. Боксер поймал пулю в живот и рухнул на мостовую. Я не видел, жив он или нет. Кощею пришлось отступить. Он схватил Боксера за ворот и потащил за собой. Когда они оказались за машиной, я увидел, что Боксер дышит. Пуля пробила мякоть. На первый взгляд ничего серьезного. Но теперь для Лекаря у меня два пациента. Хреново работаем. И как только мы угодили в эту засаду? Откуда «куклы» узнали, что мы поедем по этой улице? Как они вообще нас вычислили?
Я выглянул из-за машины. «Куклы» уже стояли возле «уаза». Один выволок с заднего сиденья закованного в наручники Олега Кормчего. Вид у него, торжествующий. Он, похоже, знал, что его все равно вытащат. Вот же сука.
Трое «кукол» держали нас на огневом поводке. Лезть под пули, чтобы отбить оружейника, чистой воды самоубийство. Стоило мне поднять руку с пистолетом, как воздух от летящих пуль вскипал, так что можно было обжечься.
Ярость душила меня. Я с трудом удерживал себя в руках, чтобы не броситься в лобовую атаку. Понимал, что шансов у меня никаких. Но так хотелось
закопать этих уродов в асфальт.
Того, что произошло дальше, никто из нас не ожидал. Даже сам Олег Кормчий. Он уже наслаждался запахом свободы, радостно смотрел на мертвые тела полицейских и рвался к машине, чтобы уехать подальше от этого кошмара, когда один из «охваченных» направил ему в живот дуло автомата. Я видел выражение глаз Кормчего. Ужас, появившийся на его лице. Он не верил, что такое возможно. «Куклы» приехали вытащить его, а тут такая вселенская несправедливость. В следующую секунду «охваченный» выпустил очередь прямо в живот оружейнику. Олег Кормчий хотел что-то сказать или закричать. Он открыл рот, но из него хлынула кровь, и в следующую секунду он умер. Лишь только после этого тело Кузнеца упало на асфальт.
Я видел это сам. Я не мог его спасти. Я не мог перестрелять этих уродов. Я мог только смотреть, как второй раз моя операция проваливается с треском.
Как же так? услышал я голос Василисы.
Мне нечего было ей ответить.
Покончив с Кормчим, «куклы» заторопились к машинам. Захлопали дверцы.
Я сорвался с места, выскочил на дорогу, обогнул «уазик» и стал стрелять как заведенный, пока обойма не издала сухой щелчок. Патроны кончились, а мне удалось только покалечить лобовое стекло на одной тачке да пробить переднюю пассажирскую дверцу в двух местах. Я отбросил в сторону пистолет и схватил автомат из рук мертвого Ваганова.
Тем временем два «Мерседеса» «охваченных» развернулись и стартанули вперед.
Гладиатор, бегом за руль, услышал я надрывный голос Петра Евгеньевича.
Я послушался его. Ребята уже рассаживались в салоне. Кощей помогал Боксеру устроиться на заднем сиденье рядом с Крюковым. Василиса заняла место рядом с водителем. И только тут выяснилось, что у нас потери. Петр Евгеньевич не смог укрыться от пуль. Поймал несколько штук и остался лежать, привалившись лбом к пассажирскому окну. На его лице застыла блаженная улыбка, словно он прощался с нами и говорил, ничего, не переживайте, я уже в лучшем мире.
Я крепко выругался. Опять я потерял своего человека. И ведь мы еще толком даже познакомиться не успели. В Крюкове чувствовался стержень. Он нравился мне, и со временем мы могли бы стать друзьями. Но война рассудила иначе.
Кощей аккуратно усадил Боксера рядом с Петром Евгеньевичем, сел сам и захлопнул дверцу. Я тут же втопил педаль газа в пол. Машина сорвалась с места как сумасшедшая. Я обогнул расстрелянный полицейский «уазик» и взял курс за «мерсами» противника.