Что за бред?! переглянулись мы с Ягой.
Да вот вам истинный крест! Я-то сам, правда, не видал, но шурин мой, Васька Храпов, слыхали, нет? Так он в стрельцах службу несет, он и рассказывал, будто перед обедом пришел к пыточной парень этот, Митька, да требовал, чтоб дьяка ему тотчас представили. Дескать, на то указ есть царский. Охрана бы и не поверила, а только у забора сам участковый стоял и ручкой помахивал Они сдуру-то и отдали. Те двое дьяка увели Царь в обед пожелал допрос учинить, а заключенного-то и нет! Он стрельцов в управление Митька ни сном ни духом, божится, стервец, что знать ничего не знает! Ну, его в охапку, да к царю, а участкового энтого по сию пору ищут. Небось ужо отыщут, аспида
А как ты думаешь, добрый человек, кого ты на телеге везешь? недобро сощурилась Баба Яга.
Ясно кого ухмыльнулся возница. Бабку старую, калику перехожую, да купца иноземного, толмача, как видно Уж больно гладко по-нашему разговаривает.
Ах ты мужик-лапотник! Деревенщина-засельщина! в полный голос рявкнула бабка. Да как ты только посмел в лицо «тыкать» воеводе сыскному, самому участковому, начальнику местного отделения милиции города Лукошкино, батюшке Никите свет Ивановичу?! Как ты посмел про его светлость слухи поганые непроверенные распускать?! А я вот кликну стрельцов, да на дыбу тебя, да язык твой брехливый клещами повыдерну!
Мужичок ошеломленно переводил округлевшие глаза с меня на Ягу и вновь с Яги на меня. Когда до него дошло, что все сказанное имеет под собой реальную почву воплощения, несчастный бросился с телеги наземь и, стуча лбом об обочину, испуганно завопил:
Каюсь, каюсь, матушка! Прости меня, грешного, неразумного! Сдуру да сгоряча слово неосторожное молвил. Смилуйся, воевода-батюшка! Не вели казнить, вели миловать! Шестеро детишек по лавкам, уж пожалей сироточек! По гроб жизни зарекусь о нашей милиции дурно говорить!
Ох, смотри у меня Вдругорядь не попадайся! А мы, Никитушка, пешком пойдем, уж больно меня на этой телеге растрясло. Ворота вот они, а дале путь короткий. Ты ведь, чай, прямиком к Гороху? Разобраться бы надо
До самого царского терема мы шли, не разговаривая друг с другом. Каждый думал о своем. Не знаю, о чем Яга, а я о своем неугомонном напарнике, которого и на один день без присмотра оставить нельзя обязательно куда-нибудь влипнет! На кой шиш ему понадобилось вытаскивать из тюрьмы дьяка? Ведь сказано же было царь самолично допросит, а уж потом и мы зададим кое-какие уточняющие вопросы. Мы! Это значит, я, Баба Яга и уж в самую последнюю очередь он. Так ведь нет полез-таки
поперед батьки в пекло. Еще же отпирается, балбес. Спутать его не могли, такую орясину ни с кем в Лукошкине не спутаешь. Ну, положим, мой образ далеко за воротами мог и померещиться, но что именно Митяй забрал с собой дьяка, в это я вполне могу поверить. Ох и получит он у меня по мозгам!
Чего решил-то, Никитушка? Уж больно вид у тебя грозен.
Так Ничего особенного. Надо вытаскивать этого сыщика-любителя экстра-класса из царской тюрьмы. Они там ребята на расправу скоры, но я парня за так не брошу. Мой он, в моем отделении служит, а милиция своих не выдает!
Оно и верно так вот и надо так-то оно правильней будет строго согласилась Яга.
Таким образом, к страже, охранявшей вход в царские покои, мы подошли с самыми мрачными рожами. Стрельцы встретили нас аналогичными выражениями лиц.
Где царь?
На заседании боярской думы. Погоди здесь, сыскной воевода, мы доложим.
Ждать пришлось недолго, стрелец вошел в резные высокие двери, а уже через минуту вылетел оттуда красный как рак. Поправив съехавшую на затылок шапку, он откашлялся и, склонившись ко мне, шепотом попросил:
Ты уж, батюшка, скажи, что мы тебя, дескать, не пущали! В большом гневе государь Наорать на меня изволил! Кричит, чтоб духу твоего здесь не было, а потом передумал и повелел сей же час твоей светлости перед его грозные очи предстать Повинись, участковый, шея гнется, да не ломается. А повинную голову и меч не сечет
На месте разберемся, буркнул я, распахивая дверь.
Яга шмыгнула следом прежде, чем стрельцы сообразили, что царь требовал одного меня.
Тронный зал был полон народа. В центре у стены на высоком резном троне восседал его величество царь Горох. Вдоль стен на покрытых коврами скамьях чинно расположились бояре. Все как на подбор суровые, степенные, с бородами до пояса (в крайнем случае по грудь), высокие бобровые шапки под потолок, полированные посохи в руках и неприязненные взгляды в нашу сторону. Представляю, как нелепо я выглядел среди этого векового порядка, старинного уклада, традиционного взгляда на быт, власть и государственную значимость происходящего Форма запыленная, брюки неглаженые, фуражка набекрень, на плече болтается дурацкая сабля! В придачу небритый и невыспавшийся, глаза красней, чем у кролика
Пожаловал, гусь лапчатый! с ходу заорал на меня государь, от возбуждения он аж подпрыгивал на троне. Натворил делов, да и в кусты?! Я тебе покажу кузькину мать! Тоже мне сыскной воевода
Ей-богу, он так орал, что я даже слова не успевал вставить. Бояре одобрительно кивали, злорадно сдвигая в мою сторону брови. Баба Яга притаилась в уголочке и пока не вмешивалась.