Никитушка, прервала мои воспоминания бабка, быстрым шагом семеня к окну, а ты ить прав был, вон они, настырники, едут! Видать, у царя опять случилось чего. Ох-ох-ох, дела наши грешные И поесть-то спокойно не дадут.
Ладно Я отодвинул миску с медом. Бабуль, сделай мне по-быстрому стаканчик чаю, а там уж так и быть, пусть войдут.
Из-за окна раздался нестройный шум голосов:
А ну пропусти, сиволапый! У нас царево дело.
Обождет, невозмутимо отвечал бас верного Митяя, батюшка воевода милиции еще завтракать изволют.
Так ты, деревенщина, нам еще указывать будешь? Батогов захотел?!
Разговор оборвался после двух глухих ударов. Я привстал на скамье обычно с таким звуком падает тело.
Спаси и сохрани засуетилась Яга, вновь подбегая к окошку, уж не убил ли он их, горемычных? Нет Вон к колодцу тащит, у сруба положил, щас водой обольет. Глянь-кось, Никитушка, зашевелились!
Пойду я. Спасибо за хлеб-соль, хозяюшка. Как ни верти, а придется за дело браться. Да, а что у нас на обед?
Пироги с визигой.
М-м замечательно! Прибереги, если буду задерживаться. Мне сегодня жалованье получать.
Ты уж деньги-то, милок, суй за пазуху подальше, украдут, не ровен час
У лейтенанта милиции? Не смеши, старушка! Быстро захватив в сенях китель и фуражку, я вышел на крыльцо.
Здравствуйте, батюшка.
Здорово, Митяй. Кого это ты там поливаешь?
Да вон холопы царские. Твою милость видеть хотели. Уж я уговаривал, объяснял, мол, воевода кушать изволит, а они, неслухи, ни в какую! Вынь да положь, а не то, говорят, терем разнесем! Ну, уж я так и эдак, и по-хорошему, и с поклонами
Брехло ты, Митька, удовлетворенно крякнул я. Ладно, поплескай еще, пусть скажут, зачем пожаловали.
Мой напарник от щедрой души вылил по полному ведру воды на каждого. Нарядные гонцы походили теперь на свиней, блаженствующих в луже.
А ап смилуйся, батюшка! Отзови ты, Христа ради, своего ирода. Мы ж по делу
Вежливость превыше всего! наставительно отметил я. Вон на воротах расписание висит: прием граждан с 9.00. А сейчас не более половины седьмого. Чего ради волну гнать?
Так ведь спешное дело, государево, приподнялся один, а другой так и сидел, раскрыв рот и проверяя пальцем сохранность каждого зуба. Царь наш просит тебя немедля во дворец идти, у них в казне большая покража обнаружилась. Мало три сотни золотых червонцев как корова языком слизнула!
Ну, уж корова-то здесь точно ни при чем, буркнул я.
Третья кража за две недели. Предыдущие были не так заметны, и царь не давал им огласки, думая, что сам засунул куда-нибудь свои ключи и перстень с хризопразом. Значит, допекло-таки его величество
Эй, Митяй! Запрягай кобылу, опергруппа, на выезд!
Царский терем был огромен четыре этажа! В городе, где основная масса изб вообще едва видна от земли, это впечатляло. Дождя, слава богу, давно не было, дорога сухая, и мы добрались сравнительно быстро. Можно было бы и еще быстрее, если верхами, но в здешних краях престиж превыше всего. Как человека, облеченного властью, по вызову батюшки-царя меня всегда доставляли на телеге со специальным подобием кресла. Это мы с Митяем к табуретке спинку приколотили, укутали соломой, прикрыли ковром получилось не хуже трона. Крестьяне и ремесленники при виде меня,
гордо восседавшего на телеге с таким диковинным сиденьем, снимали шапки, кланялись и крестились. У ворот, путаясь под ногами у невозмутимой стражи, суетился думный дьяк Филимон. Обычно он и отсчитывал мне десять червонцев в месяц, по три раза проверяя и норовя подсунуть старые, затертые. Дьяк был худ, высок, имел бегающие глазки, козлиную бородку и сварливый нрав.
Где ж тебя черти-то стоко времени носят?! накинулся он, даже не дожидаясь, пока я слезу.
А где ваше «Здравствуйте, товарищ участковый»?
Ну, здравствуй, здравствуй, сыскной воевода. Государь уж истомился весь, кричит, ногами топает, а тебя нет как нет!
Вы не одни, вызовов полно, людей на все дела не хватает привычно забубнил я, но Филимона на мякине не проведешь.
Хитер ты больно, лейтенант. Гляди, доведешь батюшку повисишь денек на дыбе, поумнеешь!
При случае обязательно дам ему в глаз, но сейчас не время и не место. Мы поднялись по ступенькам наверх. Царь ждал меня в главном зале на третьем этаже. Когда мы вошли, он мерил комнату шагами от окна до окна.
Заходи, Никита Иванович Жду тебя. А ты пошел вон.
Но батюшка а как же кто ж слова твои мудрые записывать будет? Не ровен час, какое слово и утеряется.
Пошел вон! рявкнул государь, замахиваясь на дьяка скипетром, но тот успел выкатиться за дверь.
Да, настроение у его величества не очень. Горох в таком состоянии действительно крутоват и скор на расправу.
Ограбили меня, глухо пожаловался он.
Слышал. Давайте по порядку. Я присел на скамью и раскрыл планшетку. Какие ценности пропали?
А ты не знаешь?!
Слушайте, кто из нас двоих следователь вы или я?! Еще в школе милиции нам вдалбливали в головы все под запись, все как положено, отчетность и еще раз отчетность. Спрашиваю второй раз, что пропало?
Перстень с хризопразом золотой, персидской работы. Сундучок дубовый, уголки да крышка железом резным обиты, в нем монет сотни на три, а то и больше пустился перечислять царь.