Что здесь происходит запыхавшись выпалил служилые, когда, наконец, добрался.
Как звать? жизнерадостно поинтересовался Лев Николаевич.
Кхм замялся городовой.
Картина, которая открылась перед его глазами была насквозь странная. Четверо «деловых» лежали в неприглядном виде. Словно их отделали кабацкие вышибалы, оторвавшись на всю широту своей души.
А перед ним стоял какой-то незнакомый хлыщ. Молодой. Быть может очень молодой, хоть и рослый. Но явно из благородных, судя по одежде и рукам, не привыкшим к физическому труду. И у него лицо было слегка забрызгано кровью мелкими такие, чуть приметными капельками. Вывод напрашивался сам собой, однако, он не укладывался в голове городового. Он просто не мог себе представить, чтобы этот хлыщ смог так «отоварить» эту четверку. Да и подельники их явно где-то были.
Городовой это наш! выдал кто-то из рабочих. Федор Кузьмич.
Федор Кузьмич, что же это у вас тут происходит? все также улыбаясь, поинтересовался мужчина. Средь белого дня людей бьют. Непорядок.
А вы кто такой будете? нехорошо прищурившись, поинтересовался городовой.
Граф Лев Николаевич Толстой.
Оу хм несколько растерялся он.
В его представлении такие персоны своими ножками вот так по подворотням не ходят. Все в колясках. А тут еще и в одиночку.
А хм это пытался как-то повежливее сформулировать он вопрос, прекрасно понимая, что этот человек по щелчку пальцев может закончить его службу, просто за счет связей.
Ты хочешь спросить, что я тут делаю?
Да, ваша светлость.
Недавно в Казань приехал. Вот гуляю, осматриваю город. Любуюсь видами.
Городовой и рабочие от этих слов даже головами закрутили, пытаясь понять какими видами залюбовался аж целый граф. Но ничего так и не поняли. Обычная бедная улочка: видавшие виды деревянные домики и сараи, пара канав, ухабы, ну и так далее. Даже грязная дворняжка имелась, что наблюдала за ними, высунув морду из ближайших лопухов.
А И как вам у нас?
Очень мило. Особенно мне понравились люди. скосился Лев Николаевич на эту помятую четверку.
Ситуация стала яснее точно попытались ограбить. Выхватили. Неясно как, но это и не важно. Хотя городовой не понимал, отчего этот молодой граф о том не заявляет. Его слов достаточно, чтобы эту четверку приняли и оприходовали честь по чести. И обычно благородные в те редкие случаи, когда сталкивались с разбойным людьми, верещали дай боже. А этот не выдавал их.
Почему? Городовой не понимал. Поэтому осторожно спросил:
А вы, Лев Николаевич не видели, кто их побил?
Когда я вышел, эти злодеи уже скрылись. Я шел оттуда. Вы прибыли оттуда. Очевидно, что они удалились либо туда, либо туда.
А скосился городовой на хромого разбойничка,
не решаясь его спросить.
Да я не разобрал. осторожно ответил тот на невысказанный вопрос, косясь на молодого графа. Приложили. Упал. Верно убежали, как барин сказывает.
Вы уже разберитесь, Федор Кузьмич, произнес Лев Николаевич, протягивая тому руку.
Городовой понятливо закивал головой, охотно ответил на рукопожатие.
Дворяне и тем более аристократы обычно относились к сотрудникам подобных «органов» как минимум пренебрежительно. Даже к дворянам. Ясное дело с каким-нибудь крупным начальником лучше было не шутить. И тому же Бенкендорфу Александру Христофоровичу не подать руки никто бы не решился, а вот простых, рядовых сотрудников постоянно третировали и открыто презирали.
А тут такой поступок.
Да еще к простолюдину, каковым Федор Кузьмич и являлся.
Городовой аж невольно улыбнулся.
И в считанные минуты «организовал» молодому графу экипаж.
Вы уж доложитесь, как разберетесь. тихо произнес Лев Николаевич, практически шепотом и на ушко, когда городовой его провожал. И вложил ему в руку серебряный рубль крупную и хорошо различимую на ощупь серебряную монету[1].
Федор Кузьмич напрягся.
Я хочу знать, какая сволочь этих дурачков подослала. Этот был задаток. Как доложите дам в пятеро.
Эти дурни могли и сами учудить. осторожно ответил городовой, не убирая монеты и окончательно ее не принимая.
Тогда я хочу знать о них все. Чем дышат. Чем живут. Под кем ходят.
Все сделаю. кивнул визави, наконец-то поняв логику поведения молодого аристократа. И ловким движением убрал монету так, словно ее никогда и не было.
И этих балбесов не трогайте. Может и они на что сгодятся.
Городовой кивнул, сошел с подножки на землю, и коляска тронулась.
Странный барин, заметил один из рабочих.
Да не то слово. хмыкнул Федор Кузьмич, покосился на побитую четверку и хмыкнул: Эко он их отходил.
Все окружающие промолчали, сделав вид, что ничего не слышали.
Лев Николаевич же выдохнул.
Ему прямо явно полегчало и пришло осознание, что все не так уж и плохо и поле для маневра у него остается. Да и вообще нужно куда-то спускать пар, который в этом молодом, полном гормонов теле, буквально прет из ушей. Или драться почаще, или любовницу в самом деле какую-нибудь завести, или еще что.
Во всяком случае не дурить.
Хотя и сложно сие. Разум разумом, а гормоны порой чудят мама дорогая. Окружающие понимают и принимают это молодые аристократы и не такое устраивают. Дело-то привычное. Но ему самому было стыдно. Да и глупо так подставляться. И с той же Анной Евграфовной требовалось поговорить. Приватно и серьезно, чтобы расставить все точки над «ё» или над «i», так как в местной графике эта буква все еще присутствовала