Тип, по мнению Тихомирова, был явно криминальный. Оставалось только выяснить специализацию: обычный бандит или с политическими «понятиями».
Мелькнула мыслишка сбагрить его на часокдругой Ваське, пусть щенок блатной помучается, а самому пойти проветриться. Но Васька, он был уверен, либо будет так же сидеть и тупо молчать, либо понесет такую фигню, что заржет даже конвоир за дверью. А начальство спросит с него, Тихомирова. Им плевать, не у них с утра башка трещит.
В раскалывающейся от боли голове заворочались тяжелые, щербатые жернова. В глазах запульсировали яркие точки, словно на сварку насмотрелся. Мыслительный процесс доставлял такую физическую боль, что Тихомиров слабовольно решил не мучаться. Сверился с бумажками в тонкой папочке. В рапорте вояки указали, что задержанного передала им неустановленная опергруппа ГСБ, рыскавшая в Домене.
«Очень даже может быть. Или врут, как сивые мерины. А и хрен с ним! Если за нашими сел, то пусть будет террористом. Ибо нефиг носить «стечкин» с глушителем».
Ладно, герой, Тихомиров решил применить свой любимый прием, чутье подсказывало, что на этом клиенте трюк сработает. Бить я тебя не буду. У нас в камерах сидят «торпедоносцы», попавшие в облаву в Красногорске. На них все плюнули и забыли. Кстати, как и твои дружки на тебя. Но нам с тобой они могут пригодиться. Возьмем парутройку и станем стрелять по одному у тебя на глазах. Кто из них по ошибке попался, кто по недоразумению, я сам не знаю. Как думаешь, долго ты выдержишь?
Клиент поднял голову, посмотрел в лицо Тихомирову, но оно было едва различимо сквозь ослепляющую пелену яркой лампы. Облизнул коричневые от спекшейся крови губы и прошептал:
Гад ты, следак! И опять опустил голову.
Не тебе судить, парень. Ты лучше кончай в молчанку играть. Всем легче будет.
«Прежде всего мне. А клиент потек. Сейчас начнет вилять, а потом и соловьем запоет», подумал Тихомиров и с облегчением зевнул во весь рот, изогнулся на стуле грузным телом и вытянул вперед ноги.
Как только его ступни вылезли изпод стола, Юрка, давно все решив и рассчитав, не вставая, ткнул ребром правой стопы по ногам следока, туда, где под штанинами белели полоски носков. От неожиданной резкой боли следак сложился пополам, навалился грудью на стол и зашипел. Юрка врезал ему кулаком в лоб, отбросив на спинку жалобно скрипнувшего стула. Следак, забыв про кнопку под столом, инстинктивно закрыл лицо.
А Вася среагировал в меру сообразительности. Он встал и сделал два шага вперед. Большего и не требовалось.
Юрка вскочил, нырнул под летящий кулак, выбросил левую руку, глубоко ткнув твердыми пальцами Васе под кадык, плечом оттолкнул в сторону, схватил со стола первое попавшееся, ярко отсвечивающее металлом, и размаху вогнал себе в горло.
Когда в кабинет ворвался конвой, он уже бился на полу, обдавая все вокруг себя яркокрасной кровью
* * *
Дмитрий плеснул в стаканы водку.
Давай, побыстрому.
Ага! Спасибо, брат! Ты представляешь Нет, ты представляешь!
Пей, не дома.
Зубы Тихомирова пробили морзянку по краю стакана.
Эх, пошла. Он вытер влажные губы рукавом. Нет, ну ктоже знал, что эта сука
Хватит скулить! Дмитрий, сжав зубы, следил, как медленно проясняются бесцветные, в мелкой красной сетке по белкам, как у кролика, глаза Тихомирова.
«Сейчас из него можно веревки вить. Сейчас он мой. А завтра? Нажмут, сдаст с ботвой. Ох, рискую больше меры, а делать нефиг. Ладно, если дело только в Тихом,
то, пока держу его за яйца, сдать меня он не посмеет. Главное, самому выкрутиться».
Скажи спасибо, что он тебе твой же «Паркер» в горло не пристроил. Сейчас думать надо, а не скулить, надавил голосом Дмитрий.
Ага, думать! Ты бы видел, все в кровище Бьется в судорогах, блядь такая, а рук не разжимает. А от этого дырища еще шире У, жуть!
На Тихомирова действительно было жутко смотреть: белое, потное, дрожащее лицо и собачьи глаза, жадно смотрящие на бутылку, куда только подевался весь лоск и гонор лучшего офицера Следственного управления.
«Если дать ему волю, нажрется до чертиков прямо у меня в кабинете! Дерьмо дерьмом, а нужен. А, хрен с ним, рискую!» Дмитрий отодвинул бутылку и сказал:
Расслабься, Тихий. Ты сказал, два трупа?
Тихомиров вздрогнул и тупо уставился на Дмитрия, а Рожухин ждал, когда помутневшие от страха и водки глаза прояснятся, и молчал.
А! Так, он сам И Вася. Тихомиров снова завелся. Бля, я в шоке! Прикинь, такого жлоба ткнул и писец. Нет, ты, прикинь
Дмитрий не дал ему пойти вразнос:
Значит, было вас там трое?
Ну.
Что «ну»? Тебе, что, так мешалкой по промежности врезали, что мозги отшибло? Протокол допроса есть?
Так ведь Тихомиров нервно сглотнул.
Понял, некогда было. Начальство от тебя еще ничего не требовало, смекаешь?
Некогда было. Когда дерут, разве думают. Тихомиров начал немного соображать.
Вотвот. А скоро очухаются и потянут по второму кругу. Была бы хоть какая бумажка. Положить им на стол, чтобы утерлись. Мол, сознался клиент, а уж потом себя кончил. Ловишь мысль?
Дмитрий шедро плеснул в стакан водки. «Кремлевская особая», чистая как слеза, выдавалась только старшему офицерскому составу. У Дмитрия, не по чину, она водилась всегда и в избытке.