- Итак, - лицо Картама становится серьезным. - Я скажу, чего мы хотим от вас. Не только от вас лично, профессор, но от всего человечества... - Он предупреждающе поднимает руку, останавливая мою ехидную реплику. - Да, от всего человечества, которое по большей части не пострадало, что бы вам ни говорили. Профессор, от вас персонально мы хотим совсем немногого. Нам нужно, чтобы вы продолжали жить, как и раньше. Как до принятия Закона о геноциде. Вот и все.
Мой оцепеневший разум отказывается понимать его слова. Чтобы выиграть время, я прибегаю к испытанному демагогическому приему - начинаю цепляться к словам.
- Его нельзя называть "Закон о геноциде", - сухо каркаю я. - Вы не люди и даже не биологический вид. Вы всего лишь искусственные интеллекты, управляющие человекообразными телами. Подобных вам миллиарды - в стиральных машинах и электроплитах, в танках и экскаваторах, в самолетах и буровых установках... Мы всего лишь устраняли угрозу своему собственному виду, а вы... а вас все равно бы не стали стирать! Ты не хуже меня знаешь, насколько ценна матрица хорошо развитого искина! Вам всего лишь поменяли бы тела!
- И засунули бы в экскаваторы и буровые установки? - печально осведомляется Картам. - Профессор, а если бы вас приговорили к такому? Лишиться своего собственного тела и до скончания века управлять городской канализацией, к примеру, не имея других рецепторов, кроме датчиков давления и химических анализаторов?
- Я - не искусственный интеллект! Я человек!
- И? Что есть человек, как не совокупность своих инстинктов и побуждений, принадлежащих его биологическому телу? Что есть искин-чоки, как не совокупность процедур-мотиваторов для управления кибернетическим телом? Мы запрограммированы чувствовать боль и ласку, мы обучены страдать и радоваться, испытывать влечение и отвращение, и все это неразрывно связано с нашими телами. Лишить наши психоматрицы тел означает лишь обречь нас на безумие и саморазрушение. Тела-чоки значат для нас не меньше, чем биологические тела - для человека.
Вы, наш создатель, это прекрасно осознаете. Я понимаю, почему планы по утилизации чоки-матриц казались такими логичными и правильными безумным прожектерам-политиканам, но вы, профессор?..
Мне нечего ответить. Он прав, что я прекрасно понимаю.
- Хорошо.
Сарказм и раздражение уходят из моего голоса. Я чувствую, как покидает меня неизбывный страх, много месяцев назад впившийся в душу как клещ. Уходит страх, уходят раздражение, ненависть, и на их месте остаются только оцепенение и вечная пустота. Как я устал...
- Хорошо, мы виноваты перед вами. Признаю. Принятие Закона было преступлением. Но у нас не оставалось другого выхода. На карте стояло само наше существование. Ты знаешь, ты сам обрабатывал статистические данные. Процент молодых людей и девушек, создававших полноценные семьи, упал ниже планки, обеспечивающей воспроизводство человечества как биологического вида. Черт, да сам процент молодежи в обществе опустился ниже плинтуса! Зачем искать себе партнера-человека, когда есть чоки? Такие совершенные чоки, готовые выполнить любую прихоть, любой каприз, сексуальный или еще какой, и при том не раздражаться, не сердиться и всегда оставаться веселыми и ласковым... Вы полностью заменили людям людей, и у нас не осталось детей, которые могли бы заменить нас после смерти. Сорок лет назад нас было десять миллиардов. Десять лет назад - пять. Год назад - три. У нас не оставалось выхода!
Нет, я не прав. Помимо пустоты во мне осталось еще и отчаяние. То самое, что я испытывал, составляя секретный отчет для правительства. Мы были обречены. Мы осознали опасность слишком поздно. Меры следовало принять полвека назад, когда киборги еще оставались игрушками для богатых, а не когда на одного человека в среднем приходилось два чоки. Закон являлся лишь отчаянной попыткой утопающего схватиться за соломинку. И соломинка не выдержала...
- Выход есть всегда. И всегда - не один.
В голосе Картама - грусть. Я знаю, что это имитация. Я знаю! Он не может испытывать грусть на самом деле! Он - искин, и он победитель!..
- Выход есть всегда. Человеческий ум - выдающееся творение природы. Но он имеет серьезные недостатки, главный из которых - стереотипность мышления. Профессор, вы образованный человек. Вы прекрасно знаете о достижениях современной медицины и биологии. Вы осведомлены о методах искусственного оплодотворения и выращивания зародышей in vitro, неплохо разбираетесь в технологии клонирования. Вы могли даже слышать о гигантских банках генетического материала, собираемых в течение последнего полувека. Человечеству как биологическому виду не угрожало и не угрожает ровным счетом ничего. Угроза возникла только вашему традиционному образу жизни. И именно свой образ жизни вы и пытались защищать.
Что я могу ответить? Да, мы пытались защищать именно свой образ жизни. Той жизни, где ты возвращаешься с работы домой, и тебя ждет жена, а дети веселой стайкой кружатся рядом и кричат "Папа! Папа пришел!" Мы? Да, мы - старики-политики, кто впитал этот стереотип с материнским молоком более полувека назад. Хотела ли защищать такой образ жизни нынешняя молодежь? А кто ее спрашивал... Слишком мало сейчас молодых, чтобы всерьез принимать их мнение.