На. Почитай и увидишь сам.
Вызывает тебя в Равенну? Вот так новость, пробормотал Цензорий, внимательно изучив послание. Странно, что пишет лично, а причину не объясняет. Обычно так поступают с теми, кто в чем-нибудь провинился. И что будешь делать?
Поеду, пожав плечами, ответил Аэций.
Ты слишком рискуешь, попробовал отговорить его комит. Вызов без объяснения нехороший признак. А если тебя казнят? Как Стилихона. Как многих других. В Равенне, наверняка, до сих пор потрясают мечами из-за убийства Констанция Феликса.
Что-что? Потрясают мечами? Ха-ха. Предлагаешь спрятаться тебе под крылышко? Аэций дружески шлепнул Цензория по массивному пластинчатому наплечнику. Ты ведь не хуже меня понимаешь. Не явлюсь на приглашение объявят мятежником как Бонифатия.
Тогда уж поедем вместе, сказал Цензорий.
Нет. Твое место здесь. Возглавишь командование войсками, возразил Аэций. Со мной поедет Литорий. У него две сотни ветеранов в новеньких золотых доспехах. Пусть в Равенне думают, что это личная охрана магистра армии или как они её называют букелларии. А ты с остальными отправляйся в Галлию, это сейчас важнее. Если что-то пойдет не так, я дам тебе знать.
Буду ждать сигнала, магистр, по-военному четко ответил комит, понимая, что время дружеской перепалки прошло. Оспаривать и дальше решение командира он не решился, но было видно, что оно ему вовсе не по душе.
Часть 3. Обвинение
Осень 431 г. РавеннаУсталый, в запыленной одежде, на зубах скрипит дорожный песок таким Аэций явился в окутанную утренней дымкой Равенну на северное побережье Италии.
Равенна в те дни представляла собой надежно укрепленную цитадель, окруженную непроходимыми топями и дремучими сосновыми лесами. Столицей Западной Римской Империи она стала недавно и еще не успела как следует освоиться с новой ролью. Вновь выстроенные роскошные здания соседствовали с лачугами. Изысканный аромат благовоний перебивался запахом рыбы и вонью помойных ям. На уличных перекрестках то и дело встречались разодетые представители римской знати, желавшие показать своё превосходство, и местные богатеи, считавшие глупостью тратиться на дорогие одеяния. Аэций выглядел чужаком и для тех, и для других. Потрепанная кожаная броня заменяла ему одежду. На ногах красовались сшитые в Норике сапоги. Отороченная запыленным мехом накидка прикрывала могучие плечи.
Подъехав к императорским казармам в сопровождении нескольких букеллариев, он оставил лошадь и, назвав свое имя подбежавшим дозорным, велел немедленно подозвать к нему начальника стражи.
И принесите воды, добавил он хрипло, чувствуя, что во рту пересохло, и язык ворочается, словно его натирали на терке.
Приказание тотчас исполнили. Аэцию поднесли ведерко до краев наполненное
водой. Он отпил из него жадными глотками, обливая подбородок прохладной живительной влагой.
Аэций? услышал знакомый окрик и оглянулся.
Среди молчаливо стоявших дозорных появилась высокая вся в блеске фигура начальника стражи. Он был черноволос и выглядел броско. Кольчуга на нем сияла словно дамское зеркало. На загорелом лице с приятными, но ускользающими чертами, застыло то ли растерянное, то ли надменное выражение.
Севастий?! воскликнул Аэций, признав в нем давнего друга, с которым по юности служил в императорской гвардии. Теперь ты начальник стражи?
Как видишь, ответил тот, настороженно разглядывая приехавшего.
Ну, что ты пялишься, как на пугало? усмехнулся Аэций. Поприветствуй меня для начала.
Севастий, словно опомнившись, быстро пробормотал приветствие, и они обнялись по-дружески, как бывало раньше.
Вот это другое дело, сказал Аэций, похлопав его по плечу. Пойдем-ка в дозорную. Угостишь меня в честь приезда своей знаменитой виноградной выпивкой.
Начальник стражи услужливо кивнул, понимая, что магистр хочет поговорить наедине.
Они вошли в дозорную комнату, где любила напиваться ночная стража. Тут и там среди оружейных стоек валялись разбитые черепки и белые рыбьи кости, оставшиеся от бесчисленных попоек. Но здесь даже в самое пекло было прохладно и пахло оружием, а не помоями.
Аэций подошел к сосновому грубо сколоченному столу, на котором темнели вместительные серебряные чарки, и налил в них зеленого вина из стоявшего рядом бочонка.
Похоже, эта скисшая гадость повсюду одна и та же, сказал он, поморщившись после первого же глотка, но, не задерживаясь, сделал и второй. Помнишь, как в юности мы пили ее с утра до вечера, а ночью нас выворачивало наизнанку прямо друг на друга?
Севастий, воспоминания которого были уж точно не менее красочными, присоединиться к выпивке отказался.
Зачем ты приехал? задал он неожиданный вопрос.
Разве магистр армии должен отчитываться перед начальником стражи? все еще улыбаясь, ответил Аэций.
Да нет. Не должен. Но после того, что ты сделал
И что же такого я сделал? изобразил удивление магистр армии, хотя и предполагал, о чем говорит Севастий. Наверняка, сюда уже долетели слухи о том, что случилось в Норике. Слухи всегда долетают быстрее, чем успеваешь приехать. Однако причина оказалась иной.
Странно, что ты об этом спрашиваешь, холодно произнес Севастий. Тебя и твоих букеллариев обвиняют в убийстве Констанция Феликса.