Как ни удивительно, я увидел того самого мужика, который вытащил меня из огня. Сначала думал обознался, тот был моложе. Но нет, тот самый, хоть и седины в бороде прибавилось. Если во время пожара он был весьма деятелен, то сейчас неподвижно сидел на брёвнышке и смотрел в одну точку, не обращая внимания на толпу погорельцев и суетящихся помощников доктора.
Ефим. Кажется, его так звали.
Что случилось, Ефим? сам не знаю, что меня дёрнуло с ним заговорить.
Мужик поднял на меня взгляд серый, тусклый, будто пеплом присыпанный.
Дом сгорел, без охоты ответил он. И семейство моё вместе с ним
Блин Значит, пока он меня спасал, его семья заживо горела? Какой ужас. Представляю, что он сейчас чувствует, видя меня живым и относительно здоровым. Честно говоря, я чуть не в буквальном смысле язык проглотил: сказать этому мужчине мне просто было нечего. Даже собрался тихо исчезнуть с его горизонта, как Ефим снова заговорил.
Слышь, студент, ты не на дохтура часом учился?
На учителя, честно ответил я.
На учителя тяжело вздохнул мужик. Может, хоть с дохтуром поговоришь? Сынок мой единый теперь Его к обгорелым положили, так к нему не подходил никто. Помрёт ведь сынок
Голос у мужика был таким же бесцветным, как и взгляд.
Как звать сына? самого себя я услышал, как со стороны.
Саввой крещён Севостьяновы мы. Двенадцатый год парню
разные случаи. Но если сторожиться, всё не выглядит так страшно. Хотя Ефиму может быть и видней. Он с этой публикой, как я понял, почаще моего сталкивался. А, кстати, где он сам? встрепенулся неожиданно доктор.
Пошел поспрашивать в городе, да порыться у себя на пепелище. Может что уцелело, что можно продать или в дороге пригодится.
Это он зря, покачал головой Бреднев и вздохнул. Будем надеяться, что обойдется. А вы, Семен Семенович, берите винтовку, заступайте на пост, да никого к себе не подпускайте. Даже если это безобидный мальчонка или старичок. А я подумаю, как вашему делу помочь. Есть у меня знакомец, который в подобных ситуациях лучше меня разбирается.
Ефим вернулся ещё засветло. За спиной набитая котомка, с привязанным котелком, на поясе нож, на груди патронташ через плечо, на плече сразу два ружья, в руках огромный мешок с подпалинами и прорехами, в одну из которых свесился рукав тулупа. Прям: к походу и бою готов!
Я в это время стоял на посту. И когда Севостьянов, сложив добро чуть в сторонке, с оружием в руках подошел ко мне, я смог рассмотреть что же он принёс поближе. Одно из ружей было привычной двустволкой, правда с обгоревшим ложем и небольшой вмятиной на одном из стволов. Вторым однозарядный карамультук непонятной системы, но вполне приличного вида.
С разрешения Ефима я взял дульнозарядку и разглядел её повнимательней. Во-первых, это оказался капсульный штуцер с хорошо различимыми нарезами, калибром поменьше той винтовки, с которой они охраняли двор. На правой стенке ствольной коробки чеканная надпись «Menteler Zug». Я и не слыхивал о таких ружьях. Сверху на стволе вразброс четыре цифры, единичка, семерка, 287 и 1850. Что они означали кто его знает. Но если 1850 это год выпуска, то не такое и древнее ружьецо. А еще крошечный крестик: то ли швейцарский герб, то ли какая-то техническая метка.
Есть пулелейка и все приспособы, довольно пророкотал Ефим. Надо только капсюли прикупить, да пороху. Так-то они есть, но маловато. А так, целкий штуцер и не лягается.
А ну-ка, послышался из-за спины голос Бреднева. Что это у тебя? Никак федуловский Новотный?
Ефим явственно смутился, а я переспросил, услышав незнакомое слово:
Новотный?
Доктор тем временем принял из рук Севостьянова двустволку и принялся её рассматривать.
Да, с сожалением время спустя произнес Бреднев. Было ружьё всем на зависть, а теперь только что на стенку повесить в память, сколько всего погибло ценного на пожаре. Ложе, допустим, и заменить можно. А стволы менять, и чтобы непременно на Новотны, это проще новое заказать. И ждать меньше, и по цене не намного дороже выйдет. А Новотны, молодой человек, это фамилия оружейного мастера.
Коль ружьё бьёт на полсотни
Или больше саженей,
Это значит у Новотны
Сотворён феномен сей.
Я у ребятенков купил за полтину, виновато проговорил Ефим, опасаясь, что его обвинять в воровстве.
За полтину, хмыкнул доктор. Не переживай, мастер Федулов, говорят, сгорел, когда взорвался винокуренный завод. А семьи у него не было, значит и близких наследников нет. А судя по ружью и двор его сгорел.
Мне на мгновение почудилось, что Ефим аж задеревенел, но через миг он расслабился, и я с облегчением перевел дух. Но в памяти остались языки дымного пламени и безуминка в глазах Севостьянова.
Предлагал я Афанасию Маркелычу продать ружье, продолжал тем временем Бреднев. Или обменять его на любое из моих. Отказался, и тут же сменил тему. Я домой, а вы постарайтесь сегодняшнюю ночь обойтись без стрельбы.
«Однако они толстокожие в этом времени», подумал я. «Пол города в пепел, сколько угорело, сколько обожглось, сколько добра погибло! А им хоть бы что; уникальное ружье обсуждают».
А вот у меня от попадания, да после пожара и прочего приключалова, явное раздвоение личности. Вот с одной стороны я Семен Семенович, и что-то делаю, что-то кому-то отвечаю, а с другой где то глубоко прежний Ярик тем временем бьётся в припадке, не зная чему отдать предпочтение: очередному приступу панической атаки или полноценной истерике.