До связи очень грустно ответил Француз в тот момент, когда подошла тройка моих бойцов.
Оно высушено. Пустое. Пиздец, просто так сходили, жара нереальная, пить еще больше охота дал я выговориться бойцам.
Один из них просто лег на землю, двое сели, вытирая пот кепкой. Время шло уже на минуты. Бойцы были небо-еготовы, они просто находились в том месте, и не больше. Я снова вышел в эфир:
Фрегат, Фрегат, я Юстас, прием.
На приеме Фрегат ответил мне мой начальник штаба.
Фрегат, воды нет, из-за отсутствия воды группа не-боеготова, прошу дать разрешение на эвакуацию.
Тогда эти слова произносить для меня было очень стыдно, я требовал эвакуацию, из-за того,
что группа была не готова дальше выполнять задачу. Но крайний раз мы пили восемнадцать часов назад, и я не виноват, что эта задача превратилась в абсурд. Но ситуация уже произошла и надо было искать выходы из нее.
Наблюдение вести до пятнадцати тридцати и начать движение в точку эвакуации в квадрат двадцать восемь два нуля.
Я посмотрел на карту. До точки эвакуации птичьего полета было пять километров, а по земле все семь. Я понимал, что не дойду.
Командир, Шпаку поплохело, скрючило всего, трясет немного, пришел ко мне замок, который тоже выглядел уже на троечку.
Я подошел к Шпаку и увидел его обезвоженное тело. У него свело все мышцы на теле, пальцы рук скрутились как веревки, скулы на лице тоже напряжены.
Пизда блядь, раздраженно произнес я и побежал к радиостанции.
Фрегат, я Юстас. Не готов выдвинуться в указанный квадрат, у меня один триста, сильное обезвоживание, сам идти навряд ли сможет, и половина группы уже на подходе к этому состоянию. Разреши выдвинуться в квадрат сделал я паузу, взглянул на карту и нашел ближайшую точку, где нас может забрать машина, двадцать три девяносто восемь. До туда еще попробую дойти, хотя группа на грани.
Добро, Юстас, выдвигайтесь, отправляю машину за вами.
Старый, сходи на посты, скажи, чтобы сюда шли, все, собираемся на эвакуацию.
Через пять минут экипированная группа стояла возле меня. Шпака держали двое под руки. Вид у группы был очень неприятный, как военнопленные. Пересохшие губы, солевые потоки на лице, кепке, форме, апатичный взгляд, Шпак, повисший на руках бойцов - это было просто пиздец. А двигаться нам надо было около двух с половиной километров, по полю, под солнцем. Я понимал, что самое худшее еще впереди.
Я поставил замка первого, чтоб вел группу, так как вроде он был еще при силах, крайнего поставил самого сильного бойца, Шпака поставил за собой, и мы начали движение. Нам нужно было просто дойти. Хотя в любой момент мог появиться противник, но в тот момент группа к такому уже была не готова, поэтому мы просто надеялись на удачу и шли, кто как мог. Я периодически выходил в сторону и осматривал группу, хотя сам уже начинал терпеть и превозмогать. Мы должны были дойти до небольшой лесополосы и продолжать идти прямо, а лесополоса уходила правее. Пока я осматривал группу, и помогал со Шпаком, замок проебал этот поворот и, смело и уверенно, пошел вдоль лесополосы, то есть совсем не туда, куда надо. Я побежал вперед, так как передавать команду уже не было сил, да и надежды, что она дойдет до адресата. Я обогнал все ядро, догнал головняк, приказал бойцу сесть на жопу и собрать вокруг себя всех прибывших, а сам побежал дальше до Старого. Когда я его догнал, он даже не повернулся. Я его обошел и понял, что Старый тоже иссяк, он просто шел, не зная куда.
Я его развернул, не объясняя ничего. Когда мы подошли к группе, то в глаза мне смотрели только два бойца, которые были еще в адеквате, остальные просто стояли, а кто-то и стоять не мог, и просто сел. Шпак уже лежал, тяжело дыша. Ситуация для командира уебищная. Мы отдохнули пять минут.
Терпим, товарищи. Я знаю, что тяжело, что кому то очень тяжело, но мы все примерно в одинаковых условиях, а поэтому все терпим. Осталось совсем немного. Вот за той лесополосой нас ждет машина. Крайний рывок. Вы оба, идете крайние, и смотрите, чтоб никто не отставал, я иду первым. Передвигаемся быстро, так как, чем медленнее мы идем, тем дольше нам до эвакуации, и тем тяжелее нам будет. Вперед.
Я встал первым, убедился, что все остальные тоже поднялись, и мы продолжили движение. Походного порядка уже не было. Было стадо, которое возвращалось с задачи. Никто никуда уже не смотрел, не наблюдал, никаких сигналов и жестов, только лишь бы дойти. Это была патовая ситуация, которую не желаю никому. Неадекватная от обезвоживания группа это пик плохой ситуации. Романтика, хули.
Я шел очень быстро, насколько позволяли мои силы. Группа сильно растянулась, но моя цель была дойти в точку и убедиться, что именно там стоит машина. Я подошел к лесополосе и, не выбирая особо прохода, просто ломанулся через нее. И о да, как же я был рад, когда за ней в метрах пятидесяти стояла машина.
Подготовь воды, дружище, принеси всю, что есть обратился я к водителю, а сам, скинув разгрузку и закинув ствол за спину, ломанулся обратно.
Второй боец только подходил к лесополосе.
Сядь здесь, будешь ориентиром, быстро сказал я, понимая, что пересохший язык уже не позволяет произносить все звуки полноценно.