Ну вот что, начал он грубо. Я из прокуратуры. Вы в курсе, видимо. Хотя какое там «видимо»! В курсе! И, катая желваки по скулам, заявил: От командировки в Испанию отказываюсь. Посему можете поставить о том в известность заинтересованных лиц. Они останутся довольны, надеюсь.
Во-первых, надо стучать, прозвучало в ответ. Когда входите.
Извините, с издевочкой процедил Ракитин. Дверь обита. Боялся, не услышите сквозь вату.
Та-ак-с. Шеф привстал, опираясь кончиками пальцев о край стола. Я готов понять ваше горе, хотя личная ваша вина в нем
Вина? перебил Ракитин. Какое вам-то до нее дело, до вины этой? Вам главное себя от всего застраховать
Я не могу, отчеканил шеф, посылать на ответственный пост за рубеж лицо, сомнительное в своем юридическом статусе
Вот как! отозвался Ракитин с усмешкой. Ничего так формулировочка, отдаю должное. Знаете А можно лист бумаги?
Пожалуйста.
Александр придвинул к себе бумагу, взял со стола авторучку и размашисто написал рапорт об увольнении.
Полагаю, не откажете в положительной резолюции?
Поседелые кустики бровей удивленно дернулись вверх, розовый лоб пошел морщинами, но глаза шефа остались безучастными.
Как будет угодно. Начальник поправил узел галстука, расстегнул пиджак и пожал плечами, которые ему сделал портной. После взял авторучку за кончик, брезгливо сомкнул губы и вывел в верхнем углу листа некую спираль, означавшую подпись. Заметил: Но учтите, не я вам предлагал
Лишних разговоров опасаетесь? Ракитин улыбнулся. Или склоки? Нет,
тут просто. Ушел, и все. Проживу!
Куда же подадитесь? спросил собеседник без любопытства.
Работы в стране много.
Вольным художником, значит В глазах шефа появился насмешливый блеск. Заманчиво. Проблема деньги. Но, слышал, свобода дороже их Что же, дерзайте. Однако советую вам на новом месте службы подобным Образом себя не вести. Иначе рано или поздно выскажетесь там аналогичным образом Подщелкнул рапорт ногтем. Отдайте Хотя нет В общем, об окончательном решении вашего вопроса руководством вас уведомят.
На улице Ракитин постоял, с каким-то возбужденным облегчением сознавая: вот и все
А потом спросил себя: теперь-то куда? Опять домой? В тоску-теснотищу четырех стен?
Рассеянно обернулся на строгий, рифленый мрамор колонн портала и вдруг увидел выбежавшую из дверей Риту в наспех накинутом, сползающем с плеча пальто, с шарфиком, комком зажатым в кулаке
Этого только ему не хватало!
Он впрыгнул в трамвай и, уцепившись за скользкую дугу поручня, приник к овальным оконцам захлопнувшихся дверей, видя ее устремившуюся вслед и, как бы споткнувшись, замершую с безвольно опущенными руками.
Вагон с дребезгом тронулся и загромыхал, вминая рельсы в расшатанную брусчатку.
Проплыли и исчезли за поворотом знакомые окна отдела с распахнутыми, как немые рты, провалами форточек, словно зовущими образумиться, вернуться к оплоту бывших надежд и амбиций несбывшихся да и никчемных, как он теперь полагал
Трамвай целеустремленно катил вперед, взбираясь по крутому подъему улицы в разлинованное проводами небо.
Домой Ракитин вернулся к вечеру промерзший, с ломотой в ногах, отупевший от долгих бессмысленных блужданий по городу и путаного обдумывания проектов трудоустройства, встречи с сыном и дальнейшей жизни вообще.
Квартира встретила его теменью и тишиной: сосед Юра отсутствовал время близилось к закрытию магазинов, и он, вероятно, ушел напоследок решить известную задачу с тремя неизвестными.
Ракитин опустился на стул, сгорбился устало. Хотелось заплакать. По-детски: просто и отчаянно. От неудач, одиночества, несправедливости.
Но не сумел: чуть пощипало повлажневшие глаза, и только. Разучился он плакать.
Тогда откинул голову, упершись затылком в стену, и впал в нудную полудрему, от которой его отрезвил звонок в дверь.
Зоя.
Он не видел ее несколько лет после развода отношения их рухнули окончательно, и даже с дочерью Ракитин встречался у своих родителей те часто брали девочку к себе, в чем Зоя им не отказывала, как и в свиданиях ее с ним отцом. Но сама встречаться с ним не желала.
Помог ей снять пальто, провел в комнату, с каким-то смятенным, тревожным любопытством узнавая ее, как отыскавшуюся вдруг давнюю потерю, открывая в ней и знакомое, и непривычное ранее либо незамеченное, либо попросту забытое, либо то, что действительно пришло к ней со времени их отдаленности и отчуждения друг от друга. А может, изменилась не столько она, сколько он сам, смотревший на нее уже иными глазами
Нет, все-таки не та, другая: слегка располнела, вместо длинных до плеч волос взбитая феном стрижка, в пальцах, когда-то по-девичьи хрупких, появилась ухоженность Костюмчик из вельвета, шелковый платок, замшевые сапоги с толстой подошвой высокий каблук ей, впрочем, не шел никогда Все аккуратно и точно подогнано, все основательно
«Вот оно что. Основательно, без выражения подумал он. Это главное, это и осталось».
Она прошлась по комнате, бегло, без интереса оглядев Мебель, картины, книги
Ты же, сказал он механически, у меня здесь не была
Да. Она присела на край тахты. Саша, продолжила тихо и буднично, в любви тебе признаваться не стану, ты и без признаний это знаешь Вот. Я пришла. Я не хочу оскорблять покойную, но лучший выход, если мы снова будем вместе. О сыне не беспокойся, он мой сын.