В это время начались нападки на Кимона. Выступление против него стало возможным потому, что в его позиции обнаружились слабые стороны. Он не обеспечил защиты колонистов, отравленных во Фракию, и из 10 тысяч большая часть погибла (Thuc., I, 100, 3; IV, 102, 2; Diod., XI, 70, 5; XII, 68, 1; ср.: Hdt., IX, 75; Isocr., VIII, 66; Schol. Aeschin., II, 34; Plut. Cim., 14; Polyaen., VI, 53).
Распался и союз знати, созданный в начале 70-х гг. V в. до н. э., и возобновилась традиционная вражда между Филаидами и Алкмеонидами (Plut. Cim., 17; ср.: Thuc., I, 107, 4). Против Кимона было выдвинуто обвинение в том, что он был подкуплен македонским царем Александром (Plut. Cim., 14, 34; ср.: Arist. Ath. Pol., 27, 1).
Представляет несомненный интерес фраза, произнесенная Кимоном в свое оправдание, что «он не был связан узами дружбы с ионийцами и фессалийцами, которые были людьми богатыми, и подобно другим не брал от них взятки, а связан с лакедемонянами и подражает их простоте и умеренности» (Plut. Cim., 14, 4). Хотя эти слова для Плутарха были скорее всего важны как иллюстрация противопоставления ионийской и фессалийской роскоши спартанскому ригоризму, тем не менее они, по-видимому, отражают и определенную историческую реальность. В это время уже появились новые демократические лидеры, которые стремились с помощью ионийских союзников и Фессалии (ср.: Thuc., I, 102, 4) утвердить афинское господство в материковой Греции. Кимон же своим заявлением отстаивал необходимость продолжения прежней политики, предусматривавшей сохранение дружественных отношений со Спартой и ведение войны против варваров. Популярность Кимона была еще велика, а выгоду от войны с персами ощущали многие, поэтому афиняне оправдали его и снова избрали стратегом.
Главным противником Кимона был Эфиальт. О его происхождении ничего не известно, кроме имени его отца Софронид. Однако тот факт, что Эфиальт был стратегом (Plut. Cim., 134), дает основание говорить о принадлежности его к высшим слоям общества. Наши источники связывают деятельность Эфиальта с периодом важнейших демократических преобразований в Афинах (Arist. Pol., II, 9, 3, р. 1274 а 7; Ath. Pol., 25, 27, 35, 2; Philoch., FGH 328 F 64 b; Plut. Cim., 10, 8; 15, 2-3; Per., 7, 8; 9, 3-5; Moral., 812 d; Diod., XI, 77, 6; Paus., I, 29, 15).
В западной историографии есть работы, где утверждается, что традиция о деятельности Эфиальта и его роли в афинской истории, сильно искаженная и преувеличенная аттидографами, была некритически воспринята Аристотелем и поздними авторами. По мнению авторов данных трудов, демократизация правовых отношений в Афинах была следствием не реформ Эфиальта, а личностного фактора, характеризующегося тем, что архонты, опасаясь брать на себя ответственность при вынесении судебных приговоров, охотно старались передать эти функции народным судам . Рассматривая развитие полисных отношений, исследователи отрицают социально-политическую борьбу
в греческих полисах классического периода и считают демократизацию их политической структуры результатом эволюционного процесса, обусловленного не противоречиями и конфликтами внутри гражданского коллектива, а проявлением общечеловеческих нравственно-психологических качеств людей. Под влиянием этих качеств, как считают ученые, создавалась благоприятная обстановка в обществе для возникновения новых обычаев и институтов, которые, постепенно вытесняя старые (без какой-либо революционной ломки социально-политических отношений), утверждали новый общественный порядок.
Предлагая эту концепцию, современные историки не только пренебрегают сведениями Аристотеля и Плутарха, объявляя их модернизаторской фикцией, но и не считаются с данными Фукидида, свидетельствующими о борьбе между сторонниками и противниками демократических преобразований в Афинах в рассматриваемый период времени (Thuc., I, 107, 4). Возвышение Эфиальта происходило в обстановке внутриполитической борьбы против Кимона и его сторонников. Наши источники связывают деятельность Эфиальта с принятием законов, направленных против Ареопага, сохранявшегося как центр консервативного влияния. Ареопаг, укрепивший свои позиции во время Греко-персидских войн, не мог их удерживать бесконечно. Динамика социально-экономического развития Афин и морская политика, направленная на расширение афинского могущества, усилили радикальные настроения среди афинских граждан (Thuc., I, 93, 3; Arist. Ath. Pol., 25, 1; Pol., II, 9, 3-4, p. 1274 a 12; V, 3, 5, p. 1304 a 22; Plut. Them., 19, 5; ср.: Ps.-Xen. Ath. Pol., 1, 2). Этому способствовала противоречивая ситуация в 60-е гг. V в. до н. э, когда стратеги, избираемые путем голосования из всех граждан, должны были подчиняться Ареопагу, состоявшему из людей, избранных в свое время путем жребия и потому нередко случайных среди ареопагитов. Таковы были обстоятельства, способствовавшие реформе Эфиальта, сущность которой заключалась в том, что он организовал судебный процесс над коррумпированными ареопагитами и отнял у Ареопага все приобретенные (τα επίθετα) им права, передав их частью Совету 500, частью Народному собранию и судам (Arist. Ath. Pol., 25, 2; 35, 3).