Все заботы сейчас возле огня. Я заметил, что каждый из нас обращается с костром посвоему. И характер в этом проявляется тоже.
Володя выбирает полено побольше, потяжелее, и, почти не глядя, бросает его в огонь, разрушая сложившийся в углях порядок. Кажется, он делает это небрежно, но огонь ни разу еще не задохнулся от столь вольного с ним обращения.
Толя крупные полешки никогда не кладет экономит хорошие дрова до того времени, когда без них обойтись будет нельзя. Он подбрасывает сухонькие веточки, ломкие ветви из леса. Кладет их в огонь всегда осторожно, иногда втыкая ветки в виднеющийся красный просвет поближе к огню. Делает это очень аккуратно и тщательно.
А я обращаюсь с огнем почти как с живым существом: боюсь его запугать, боюсь закормить. Но и приручить его совсем мне не удается. Я кладу то поленья побольше, то Толины ветки, стараясь, чтобы пламя не пряталось в углях, но и слишком мощным тоже не делалось. Крупное животное трудно прокормить: ему нужно больше еды.
С берега до меня доносятся глухие удары: это Коваленко с Пищулипым «демонтируют» плот, разбивая доски бревна камнями. Запас дров уже кончился, в ближайшее время взять их неоткуда, поэтому и пришлось пожертвовать плотом.
Что бы такое поесть, когда мы вернемся домой? Наверное, сначала придется вкушать чтонибудь жиденькое. Самая обыкновенная еда теперь кажется недосягаемым лакомством. Подумал: не ценим мы в нашей обычной жизни нашу обычную жизнь!
А дождь не кончается. Какойто неопределенный, уклончивый по характеру дождь: то вроде бы затихающий и дающий надежду на скорый конец когдато должна же иссякнуть эта промозглая влага? А то вдруг вскипающий на кровле нашего дома, льющий с возрастающей силой и смывающий без следа только что дарованную надежду. Ненавижу такие дожди
Воздух в зеленом доме влажный, и от него одежда вся влажная. Надеваю рубашку. Руки в рукава неохотно влезают как если бы я надевал ее на мокрое тело.
Мы ничего почти не знали о том, как добывают огонь, и ко всему пришли сами. Человечество шло к огню тысячелетиями, а мы наивно верили, что сумеем добыть его за первые несколько дней. Теперь, вспоминая, с каким трудом мы добыли огонь, думаю: неужели это действительно сделали?
А ночью я дежурил подле огня. Моросил липкий, нескончаемый дождь, но пламя костра грело меня. Дождь начался еще под вечер, когда стало темнеть и небо сплошь затянулось серыми тучами.
Потом, уже к середине ночи, сквозь их плотное сукно пробился первый отблеск первый неровный свет. Это показалась луна. Очень похоже стало на далекий выход из длинного подземного туннеля.
Тучи вскоре раздвинулись, подобно шторам в бесконечно широком окне, обнажив яркие звезды, и сразу стало далеко и отчетливо видно вокруг.
Иногда, незаметно для себя самого, я погружался в сон, а потом резко вскакивал, опасаясь, не погас ли огонь. Мы не умели сначала сделать даже такой простой вещи сохранить угли на всю ночь, до утра. Но, честно говоря, и не хотели учиться этому: даже ничтожная доля риска потерять огонь оставалась, а мы теперь рисковать не могли. Не хотели даже думать
об этом!
Утром меня ждал царский завтрак: ребята встали рано и запекли на углях по девять рыбешек на нос. Такого здесь еще не бывало. Это стало похоже на пиршество. Вот только бы соли, хотя бы щепотку
Я лег спать в зеленом доме и, хотя насекомые почемуто на сей раз не допекали, долго не мог уснуть. Лежал и слушал треск углей в костре и тихий говор Толп с Володей.
Потом Толя сказал: "Тише, дай Лене поспать" и они замолчали. Мне стало так хорошо от этих негромко сказанных слов Чтото внутри вдруг расслабилось, и я незаметно уснул.
Не знаю, как сам в эти дни выгляжу со стороны, но мужики мои здорово осунулись. Володя очень похудел ввалились глаза, щеки, скулы резко выступили, туго обтянутые загорелой, до бронзы, кожей. Толя сегодня, помоему, не в себе: сильно побледнел, лицо видно даже Через загар стало землистого цвета. Под глазами синежелтые круги. Как я его ни расспрашивал, твердит, что все в полном порядке.
Очень много говорим о еде. Голод это не обостряет, а жить, как нам кажется, помогает.
Сегодня у пас был лишь завтрак: рассчитывали на новый улов, а его нет. Довольно нелогично рыба ведет себя! Помоему, она вовсе не спешит, чтобы мы ее съели В животе весь день резкие боли. Видно, привык уже желудок принимать печеную рыбу.
Наутро другого дня та же картина: всего две рыбешки меньше ладони. Володя расщепил каждую на равные части, а Толя, лежа в доме, говорил, после того как Володя указывал на порцию: "Тебе Лене мне" Так мы делили наш скудный улов.
Только и мечтаем последние два дня о настоящей, большой морской рыбе. Но она водится па глубине, вдали от берега, а лодки у нас нет. Все, можно сказать, есть, а лодки нет
Впрочем, Володя обещает нам эту рыбу: вот уж который день он возится со своей «камбалоловкой» принципиально новым устройством для ловли исключительно камбалы. Обещает, что будет действовать эффективно. Мы с Толей скептически наблюдаем за ним.
Хотим большую рыбу!
Что такое "камбалоловка"
Дом наш стал обиталищем несметной рати насекомых. Вверху и по склонам, среди ветвей, пауки разных размеров белые, серые, черные плетут свою серебристую легкую ткань. Снуют вверх и вниз по ветвям жуки, которых я прежде не видел, устрашающие усачей с антеннами, в два раза превосходящими по длине их самих.