Борис Батыршин МАЯК ТОЛЬКО ОДИН ( Книги 01-03 )
УЧЕНИК ЛОЦМАНА (Маяк только один 01)
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ «Моряк, покрепче вяжи узлы»
I
Мы я и Володя Зинченко, мой матрос, сидим в предбаннике и предаемся самому, что ни на есть, безудержному кейфу. Баня вообще-то, немаленькая в ней ежевечерне услаждают свои утомленные телеса горячей водой и мочалами сотрудники ББС и многочисленные студенты, приехавшие сюда на полевую практику. Обычно помывочные процедуры продолжаются часов до одиннадцати вечера, после чего баньку запирают но сегодня персонально для нас сделали исключение. Мы пришли из Нильмо-губы, куда возили группу второкурсников с аспирантом собирать образцы беспозвоночных. Вода там как, впрочем, и вдоль всего побережья такая прозрачная, что с борта судна свободно видны на глубине десятка метров маленькие морские звезды, струящиеся многометровые черно-зеленые полосы ламинарий, слегка колышущиеся в придонном течении, а так же висящие в толще воды странные прозрачно-хрустальные создания длиной примерно в палец. Их студенты вылавливали сачками на длинных ручках и помещали со всеми предосторожностями в банки морской водой.
За этим увлекательным занятием мы немного позабыли о течении времени здесь, на Беломорье, ближе к концу лета сделать это особенно легко, поскольку солнце висит над горизонтом чуть ли не круглые сутки, и восемь вечера в плане освещенности мало отличается от половины одиннадцатого. В итоге на ББС мы пришли только к десяти вечера пришвартовались, выпустили на пирс уморенных качкой студентов, а сами без перерыва на ужин принялись таскать из прибрежного сарайчика коробки, ящики с запасом провианта для наших «отпускников» на острове Костьян. Назавтра, рано утром, «Штральзунд» отправится туда. Не самый долгий и сложный переход однако подготовиться, загрузиться, долить в бак запас солярки,
проверить масло в дизеле следовало с вечера. В итоге, когда мы, наконец, добрались до студенческой столовой и проглотили оставленный для нас дежурными девчонками-второкурсницами ужин, банька уже опустела, и пришлось долго уговаривать истопника Макарыча, чтобы он пустил двух усталых пахарей моря погреть после трудового дня свои косточки. И не только паром не имея никакого алкогольного профита с планово омывающихся в бане студентов (сухой закон на ББС не то, чтобы строг, скорее, избирателен), резонно рассчитывал получить недостающее от нас. А я что, я ничего как говорил Александр Васильевич Суворов, «Портки последние продай, а после бани выпей!» А нам и продавать ничего не надо: в настенном шкафчике, в крошечной каютке «Штральзунда» припрятаны две бутылки буржуинского питьевого спирта «Рояль» и мы, отправляясь на берег, конечно, не забыли прихватить ту, что была уже почата.
Нет, не подумайте, что мы вчетвером (компанию нам составили две нимфы-лаборантки, закутанные в экономные простынки) вот так, с ходу одолели три четверти литра чистого почти половину пришлось отлить упомянутому Макарычу, и теперь Володька, под обиженными взглядами «собутыльниц» разливал оставшиеся крохи огненной воды по стаканам.
Нет, ну это никуда не годится так хорошо сидели, и на тебе!.. Я отложил гитану и зашарил вокруг в поисках одежды, более существенной, чем махровое полотенце, обмотанное вокруг чресел.
Сиди уж! буркнул Володька и встал. Полотенце его при этом свалилось на пол, вызвав хихиканье нимф, но он не обратил на это внимания натянул на голяк брезентовые рабочие штаны и босиком пошлепал к выходу.
Баня была спланирована по-дурацки чтобы попасть на улицу из маленькой «комнаты отдыха», где мы предавались излишествам нехорошим, надо было миновать помывочную, а потом и предбанник. Туда-то и направился мой напарник, а парой секунд спустя из-за двери донесся гулкий шлепок, болезненный вопль и рассыпчатая матерная тирада.
В помывочной нашим глазам (нимфы, разумеется, кинулись вслед за мной) предстало прискорбное зрелище: Володька сидел на залитом водой кафельном полу и обеими руками держался за голень. Обмылок, на котором он поскользнулся, валялся тут же, рядом.
Кажется, ногу сломал! виновато сказал он. Помогите добраться до медпункта, а?
а там дело дошло и до вылазок посерьезнее, вроде Белого моря. Параллельно со своими друзьями по московскому КЛФ-у (если кто не в курсе, это расшифровывается, как Клуб любителей фантастики) совершил несколько походов на ялах больших парусных шлюпках, оснастка которых, как мне объяснили, не менялась последние лет двести. Друзья руководили подростковым парусно-туристическим кружком, так что уже к концу первой полуторанедельной вылазки я управлялся с раритетными снастями и тяжелыми веслами, рукоятки которых были залиты для баланса свинцом, не хуже их несовершеннолетних подопечных.
Время шло; институт я закончил и даже год поработал по распределению в одном из московских «ящиков» так, если кто не помнит, именовались тогда разного рода секретные НИИ, работавшие на нужды оборонки. Страна успела измениться до неузнаваемости сначала грянула перестройка с ее антиалкогольной кампанией, кооперацией и прочими радостями демократизации и ускорения. Что до меня то я к тому времени успел накопить немалый опыт в «самиздате», и не в том его сегменте, что был посвящен Солженцыну, Шаламову, «Доктору Живаго» и прочим светочам демократии а в другом, тиражировавшем на тех же полупрозрачных листочках под множество слоев копирки шедевры западной фантастики в самопальных переводах: «Звездных королей» Гамильтона', «Дюну», Фрэнка Херберта, «Хроники Эмбера» Роджера Желязны, толкиеновского «Властелина Колец», причем в полном варианте, все три книги, а не одни только вышедшие в 83-м в Детгизе «Хранители», и много еще чего другого. Особых прибылей я на этом полуподпольном бизнесе не имел, да и не стремился занимался им для того, чтобы иметь возможность самому читать без особых затрат. Но теперь, когда понятия о законности неожиданно сместились, и книгоиздательство из государственной монополии и столпа идеологии неожиданно сделалось вотчиной кооператоров я сбежал из своего «ящика» и очертя голову кинулся в мутный омут нарождающегося книжного бизнеса.