И тут сверху, изза перевала, донесся глухой стрекот на выручку шел ведомый. Когда Сергей разглядел за скалистым уступом круговой промельк лопастей, у него даже слезы на глазах выступили.
Наши! заорал он. Батя, наши!
Вертолет заметили все головы в круглых шлемах, в поколях и чалмах одинаково задрались в небо.
Ми8 был серьезно поврежден, левая турбина испускала сизый дымок, но пилоты коекак удерживали машину на одном движке. «Вертушка» угрожающе наклонила нос, и с боевой подвески сорвались НУРСы, дымными указками тыча в скопление коней и людей. Вспухли шары огня, забухали взрывы, сразу же прорезались крики и ржание.
Командир ведомого повел машину прямо на склон, резко погашая скорость. Винтокрылый аппарат упал на кручу и покатился вниз, грузно шатаясь на стойках шасси, все ближе к пылящей земле опуская лопасти.
Швыдкой! заорал полковник Лобанов, скидывая с себя труп в полосатом халате. Под колесо!
Сергей понял отца быстрее майора. Заозиравшись, он подхватил оторванный блок изпод НУРСов и кинулся по склону вверх. Блок оттягивал руки, сердце билось о ребра, как хищник о прутья клетки, а сверху наползала огромная туша вертолета, гремя и грохоча, сдувая камни тугими воздушными струями. Передняя стойка шасси плугом вспахивала щебнистую осыпь.
На карачках, задыхаясь, Сергей подсунул блок под колесо. Вертолет тут же накренился, его развернуло. Сергей вжался в землю, с ужасом чувствуя, как хлещут лопасти, почти касаясь каменного крошева. Сплевывая пыль, он повернул голову и увидел отца, разевавшего рот в неслышном крике. Воронов шкандыбал рядом, опираясь на АКМ, как на костыль. Их обогнали Искандер с Гефестаем, под руки волоча раненого Бубликова, тот еле ноги переставлял, будто пьяный был, а голова в ЗШто падала на грудь, то закидывалась в небо.
Нарушителей видно не было, их словно сдуло винтами, потом Сергей приметил подозрительное шевеление на возвышенности ктото в чалме разлаписто лез на скалу, волоча за собой «трубу» РПГ
Крепкая пятерня отца
впечаталась Сергею в спину.
Молодец, Серый! гаркнул Лобановстарший. На борт!
На коленках Лобановмладший добрался до бокового люка и юркнул в салон. Половина иллюминаторов щербилась осколками выбитых стекол, а борт был прострочен вдоль и поперек рваными дырками попаданий. Досталось ведомому!
Держитесь, там! крикнули из пилотской кабины. Будем сваливаться!
А взлететь? проорал Воронов и закашлялся.
А на чем?! Левый гавкнулся!
Винт закрутился пуще, напрягая последние лошадиные силы, и вертолет, качаясь и грохоча, сполз на обрыв, перевалился за край
Ааа! заорал Тиндарид.
Иии! визжал Ярнаев.
Сергей молчал, сжимая зубы и обмирая.
Добрых полкилометра падал в пропасть Мивосьмой, пока не перешел в горизонтальный полет. Потянул, сбрасывая САБы, те разлетались слепящими «головастиками», приманивая ракеты. Одна такая канула сверху, с возвышенности, прочертила зыбкий дымный шлейф и тюкнула по САБу, окатив вертолет дробью осколков. Пронесло
Боестолкновение с вооруженными нарушителями границы! надрывался радистсвязюга. На Высокой тропе, ниже седловины! Один двухсотый, два трехсотых! Шлите «мигаря»!
Сергей устало прислонился к теплому борту.
Мерцало рассеченное лопастями солнце, вертолет гудел, дрожал мелкой дрожью в такт грохочущему ритму турбины, укачивал. Понизу вилась долина, ближе к воде устланная курчавой зеленью худосочных рощиц. Стлань эту прерывали пирамидальные тополя, вскидываясь листвяными колоннами. Склоны окрестных гор были пологи и пустынны, щетинились низкорослым типчаком или опадали изветрелыми скалистыми ребрами. На выходе из каньона открылся кишлак АкМазар, ниже по долине угадывался ЮрТепе единственные следы человеческого присутствия в долине КалаиНур. На пологом склоне паслись овцы, по крутизне щипали травку большерогие архары. Овцы пугались рева железного птахаподранка, архары тоже удирали от вертолета, но с оглядкой поскачут, поскачут, станут и смотрят: экая тварь! И снова скачут.
Правда, Сережа плохо видел зелень и прыгучих горных козлов красная кровь так и стояла перед глазами, а мертвые тела все валились, валились, валились А по отцу незаметно, чтобы он переживал особо. И дядя Терентий спокоен, «как пятьсот тысяч индейцев»
На последнем моторесурсе Мивосьмой дотянул до заставы и плюхнулся на грунтовую аэродромную полосу. Оглушенный, Сергей вылез из вертолета. Сощурившись, осмотрелся, будто впервые увидев знакомый пейзаж.
За взлетнопосадочной полосой торчали в ряд пирамидальные тополя. По сторонам неасфальтированного плаца выстроились сборнощитовые модули. Перед зелеными воротами с выпуклыми красными звездами гнулись полукруглые крыши клуба и столовой. Отблескивал стеклами походный магазинчик военторга с плоским верхом. Отовсюду к вертолету бежали люди в камуфляже, пронеслась пара дюжих санитаров с носилками, а Сергей, понурый и отрешенный, почапал домой. Мимо Побразного модуля политотдела и штаба, где в полузамкнутом Дворике стоял чейто бюст, мимо шеренги длинных, прямоугольных палаток с плоскими крышами, над которыми торчали печные трубы, мимо линейки машин и прицеповсалонов, темнозеленых, со скользкими лесенками у дверей, прямо к жилому модулю. К дому.