Во всяком случаем не этим, я обвинительно ткнула (уже своим) изящным пальчиком в огромный шприц.
Так, у нас ничего другого нет, удивился ещё больше хилер
Вот очень жаль, что в таком уважаемом учреждении нет даже нормальных одноразовых шприцов. Или на худой конец пчёлки .
Я незаметно сделала шажок назад, оглядывая неандерталок. Вроде у обеих головы большие, мозги хоть какие должны присутствовать, но нет. Обе замерли истуканами, раскрыв свои огромные
пасти, как два мастифа ждущие команду «апорт». Образины мерзкие.
Служитель панацеи тоже как-то странно завис, разглядывая меня через линзы очков, которые он указательным пальцем едва не затолкал себе в глаза.
И, раз уж мы договорились, я пойду. Никаких лекарств я больше принимать не буду. Вы меня вообще выписывайте. Дома и стены лечат. Так что титулярный советник , до свидания, а лучше прощайте.
Сказала и задумалась. А где мой дом? У меня, в смысле у этой Бурундуковой родители есть или я детдомовская? Ну а что? Иначе как я оказалась в такой дыре?
Я вам и расписку напишу, подытожила я разговор, делая ещё один шаг к спасительной двери.
Усатая неандерталка глянула на меня, повернула голову в сторону табиба и удивлённым голосом спросила:
Алипий Акакиевич, а может она того? С ума сошла? Может, нужно вызвать?
Лепила, посмотрел на неё задумчивым взглядом и уставшим голосом произнёс:
Вы вот что, Зоя и Зоя. Идите, занимайтесь своими делами, а мы тут побеседуем с пациенткой.
Ну надо же. Их обеих зовут Зоя. Я думала, сёстры, раз так похожи друг на друга, а они, оказывается, инкубаторные.
Орангутанги потоптались на месте и медленно прошаркали к дверям, обходя меня по обе стороны. Негромкий стук возвестил, что мы с доктором остались одни.
Присаживайся, он указал на кушетку, а сам опустился на стул и упёрся щекой на кулак.
Я тоже села.
Странная ты девочка, сказал Алипий Акакиевич, всю неделю тише воды. Слова от тебя не добьёшься. Я понимаю, ты боишься уколов. С первого дня плакала и просила их не делать. Несколько раз мама тебя держала, иногда медсёстры и ты затихала и только плакала. А сегодня тебя словно подменили. Ты и разговариваешь странно, и ведёшь себя странно. Ругаешься, угрожаешь расправой. Со мной на ты, а я ведь в два раза тебя старше. Когда я разрешил разговаривать со мной как с одноклассником? Что-то не припомню.
Сегодня в коридоре, я пожала плечами. Может, и вправду зря я так его. Вон, нормально разговаривает, в полном адеквате, а я его ломиком. Нельзя так с врачами поступать.
В коридоре? удивленью эскулапа не было предела.
Ну да, подтвердила я, вы ведь не спросили меня: «мадмуазель, что вы делаете здесь в темноте и полном одиночестве. Идёмте, я провожу вас в процедурный кабинет сделать укольчик ради для». А сразу возмутились вопросом: «что ты тут делаешь». Вот я и подумала, всё ж таки сотрясение головного мозга было, может, запамятовала, а мы с вами на брудершафт изволили пить.
Очки у лекаря запотели. Он что начал дышать глазами? А это вообще возможно?
Алипий Акакиевич снял очки, достал из внутреннего кармана платок, протёр линзы и водрузил их на место.
Ладно, проговорил он через минуту, которую потратил на моё созерцание, будем считать, что квиты.
О как! Лишь бы не влюбился. Замуж за него точно не пойду. С таким именем даже знать не желаю знать, какая у него фамилия. Уж лучше Бурундуковой быть. Со зверюшками как-то спокойнее.
Глава 3
Совершенно спокойна, кивнула я.
Кашлянула негромко и спросила:
Так вы меня выпишите? Я здорова, абсолютно здорова, дома долечусь.
Ну вот, усталым голосом сказал Алипий Акакиевич, а говоришь, здорова. А я уж думал, за ум взялась.
Это в каком смысле? откровенно удивилась я.
А на каком основании тебя выписать? Главврач назначил лечение, а ты с угрозами, техничку ударила. У тебя явно с головой не в порядке. Поэтому спрашиваю последний раз. Укол ставить будем?
Я отрицательно мотнула головой.
Ну и зря Бурундуковая, я тебе добра желал, и чтобы потом не плакала.
Что вы имеете в виду?
Эскулап откинулся на спинку стула, сложил руки на груди и, как мне показалось, негромко, почти тихо, позвал Зою.
Неандерталки, вероятно, под дверью стояли, уши растопырив, потому что ворвались почти сразу.
Я вскочила с места, хотя откровенно, глупое движение. Мне и с одной не справиться, а уж против двух, так это вообще без шансов.
В палату её, усмехнувшись сказал Акакиевич, а я сейчас позвоню куда следует, и пусть её в другом месте лечат. Будет нас как ману небесную вспоминать. Сейчас настрочу определение и пусть её забирают.
Определение настрочит? Это он, что удумал тварь паскудная, а я ещё решила, 30 раз ломиком это чересчур. Да этого мало, сука!
Неандерталки осклабились, потом усатая спросила: