Бахнуло в баре знатно. Я рот открыла, не так чтобы сильно помогло, но всё же лучше, чем им. Костян завопил и повалился на спину, хватаясь за правую ногу. А я направила дуло на первого и всё тем же спокойным голосом сказала:
Шизофреничку отпусти, сам мордой в пол и руки за спину. Или пристрелю.
Подействовало. Аккуратно двумя пальцами положил вилку на стол и встал на четвереньки.
А стерва, как только прибыла полиция, сразу расхорохорилась. Пыталась операм свою версию рассказать. Да ну, куда там. Я ещё до приезда полиции сделала копию с записи. Недаром села именно за этот столик под камеру. А потом позвонила Игорю и сказала, где флешка лежит. Но, как оказалась, зря перестраховалась. Опера запись и не думали прятать, тем более оба придурка уже успели отметиться, так что мне только спасибо сказали.
А с береттой вообще смешно вышло. Я в дамскую комнату порхнула, ведь примерно 250 коньячку во мне сидело. Носик нужно было припудрить. А когда назад шла, упёрлась в спину парня, который что-то орал на весь зал. Я не прислушивалась, у меня и без него шум в голове стоял. Подумала: празднуют что-то, и это тамада, народ развлекает, горланя, как в две глотки. Он стал разворачиваться, и мой взгляд выхватил пушку в его руке. Выпила, не выпила, а сработали инстинкты. По руке ударила, ствол выбила. Да кто знал, что эти придурки пришли грабить бар с игрушечным пистолетом. Да и трезвой была бы, не ударила так сильно. Ну откуда мне знать, что у него кости хрупкие? Вот нас и повезли всех в участок, чтобы получить правдивые показания.
Ну да, трезвой аккуратно из сумочки паспорт достала бы, а так высыпала содержимое прямо на стол. И пистолет выпал, и запасная обойма. Старлей, увидев мой арсенал на столе, глаза выкатил. Пришёл следователь: меня узнал, с моим отцом когда-то работали вместе. Прочитал лекцию о несовместимости оружия с алкоголем и вызвал Пантелеймоновича, чтобы и он мне всыпал, как следует. Но лицензия у меня в порядке, задержала грабителей, вот и прикрыли глазки на мой недочёт, только пальчиком ай-яй-яй сделали.
Я вздрогнула и проснулась. И вот какого этот сон мне третью ночь мозги буравит?
Потянулась блаженно, всё ещё находясь в полудрёме, и попыталась перевернуться на левый бок, а в следующее мгновение замерла, почувствовав, как у меня глаза вылезают из орбит. Это что так натужно заскрипело и меня колыхнуло?
Открыла глаза. Деревянное окно, окрашенное в синий цвет. Закрыла глаза. Полежала минутку, соображая, что мне привиделось. Это мы что вчера отмечали? Я снова всех в бар потащила? Пантелеймонович меня сожрёт, если снова. Попыталась вспомнить. Какой кошмар. Вот это я напилась до чёртиков, что уже не помню, где и с кем вчера отмечала. И главное, что отмечала. Стоп, вчера второе августа было, но мы ведь не пили, мы эту толстую корову сопровождали.
Я охнула и одним быстрым движением села. Тело колыхнулось. Открыла глаза. Прямоугольная комната. Семь коек с панцирными сетками, и на одной сижу я. Синее окно никуда не делось.
Мама, в ужасе прошептала я оглядываясь.
Кроме меня, в комнате ещё одна женщина, тихо посапывала с закрытыми глазами.
Между коек ободранные тумбочки зелёного цвета.
Мама, пискнула я немного громче и попыталась встать.
Отбросила в сторону простыню в синюю полоску и замерла. На мне короткаяфутболка? Вероятно, когда-то была жёлтого цвета. Во время сна задралась и повисла на бёдрах. И на мне нет трусов!
Мамочка, где я?
Взгляд скользнул выше и упёрся в выпуклости. Я задрала футболку и ошеломлённо уставилась на грудь. Мой мозг, который всегда реагировал на изменение обстановки и в считаные секунды ориентировал меня, встал в ступор. Моя родная грудь это еле-еле двоечка, а на мне третий с хвостиком.
Я сглотнула. Так ведь в меня вчера стреляли! Я помню, как Игорь вызванивал шефа, скорую. Обожгло левую грудь. И? Даже царапины нет! Я сглотнула и прошипела: «Андрей, сука, убью, вот только появись».
Андрей, мой парень, если что. Ну как парень, спим вместе два раза в неделю. Или, вернее, трахаемся, он для чего не знаю, а я для здоровья. В одиннадцать вечера я его выгоняю, чтобы нормально выспаться. Никогда не знаешь, что может случиться завтра. Так, этот гад, ещё полгода назад предлагал мне размер груди увеличить. А когда я отказала, заявил, что дождётся: поймаю пулю, и пока буду валяться без сознания, уговорит доктора навесить мне лишний килограмм. Вот сволочь, это сколько я в отключке лежала?
Ну да. Я в больнице, вот только, как и почему меня поместили вот в это? Пантелеймонович, вот зараза, отомстил, значит, таким образом. Суки!
Взгляд задержался на газетах, лежащих на тумбочке около спящей женщины. Слезла с койки и, опустив футболку вниз, подкралась на цыпочках. Убрала в сторону небольшое зеркало и потянула верхнюю газету на себя. Такой толстой «Правды» я ещё не видела ни разу. Дата, 2 июня. Что за хрень? Я целый год тут провела? Нет, такого быть не может. ИЯ замерла. 1977 год? 1977
Мама, снова пискнула я, колени подогнулись сами собой, и опустилась на соседнюю койку.
Но, именно пискнула. Потому что этот звук кроме как писком назвать невозможно.