В первый же день, когда я по незнанию орал и требовал адвоката с консулом, меня знатно отмудохали дубинками трое охранников, да так, что я едва дышать потом мог! Второй раз по мимо звездюлин, меня заковали в цепи, причем руки приковали к ногам, и я просидел в позе «знак вопроса» целые сутки, причем на хлебе и воде! В третий раз, кроме уже привычных побоев, цепей, урезания рациона и морального унижения, я был отправлен в карцер на три дня. Просидев в холодной и мокрой яме, где не было и намека на дневной свет, весь срок наказания, я стал умнее и сделал для себя выводы, что качать дальше права у меня попросту не хватит здоровья, после чего смирился и угомонился. Да и жрать в те дни мне хотелось просто нестерпимо, так я не голодал даже в самые трудные дни своих экспедиций.
Пищу если это можно было назвать пищей разносили в жестяных мисках: водянистый, пресный суп с кожурой картофеля и ломоть чёрствого хлеба. Воду пили из общей ржавой кружки. Столовые приборы нам не полагались, баланда выпивалась прямо из миски. Только однажды, в похлебке Ричарда нашелся кусочек варенного мяса, и мы долго гадали, крыса это, или мышь, случайно попавшая в котел. О том, что арестанту специально положили кусок настоящего мяса, не могло быть и речи!
А ещё нам повезло, что в камере мы оказались с Ричардом вместе. Сидевшие там мужики провели в такие условия уже много месяцев в ожидании суда, и были озлоблены до предела. В
тот день, когда я в первый раз отхватил от охранников, пользуясь моим беспомощным положением меня попытались ограбить двое сокамерников, чтобы отобрать пайку, куртку и ботинки. Зря они так конечно С трудом, но мы с Ричардом тогда отбились, хотя боец из меня был никакой, да и то, можно сказать нам тогда сильно повезло. Нападавшим помешал священник, который совершал обход камер.
Я прекрасно понимал, что отступили местные бандиты временно, и нового нападения ждать долго не придётся. Все в камере отдавали этим двоим половину своего хлеба, а парнишка карманник, к тому же стал объектом их извращенной фантазии, превратившись практически в их покорного раба, с которым они делали всё, что им было угодно. Нужно было действовать.
Той же ночью, скрепя зубами от боли в побитом теле, я разбудил лыжника, шепотом объяснил ему свой план, и мы приступили к его реализации.
Доставшемуся мне бандиту, который безмятежно спал в углу своих нар возле окна, я с разбегу пробил ногой в голову, как по футбольному мячу, не заботясь о последствиях, Ричард поступил ровно так же со вторым, а затем, не дав противникам прийти в себя, мы долго и жестоко били и пинали их на грязном полу камеры. На крики и шум никто из охранников так и не явился, чтобы нам помешать, и избиение мы прекратили только тогда, когда полностью выбились из сил. В это время другие сокамерники забились в дальний угол нашего зиндана и молча наблюдали за экзекуцией, не пытаясь вмешиваться. Как мы их не убили тогда, я понять не могу до сих пор, наверное, сказалось мое плохое физическое состояние и то, что в головах этих ублюдков попросту не было мозгов, иначе серьёзных черепно-мозговых травм им было попросту не избежать. Бывшие хозяева камеры выжили, но очнулись только к утру.
С того самого дня, нас с Ричардом никто больше не беспокоил, все сокамерники старались держаться от нас подальше. И даже когда меня заковали в цепи, а потом и когда я попал в карцер, никто не осмелился напасть на Ричарда, оставшегося в одиночестве. Мы тоже не пытались устанавливать свои порядки, удовлетворившись достигнутым, того что нас не трогают, нам было достаточно. Когда побитые бандиты очухались и пришли в себя, иерархия в камере восстановилась, только мы были как бы отдельно от всех, и в итоге карманник не выдержал и вскрыл себе вены об ржавый гвоздь
Я отогнал от себя страшные воспоминания, встряхнулся и принялся переодеваться в доставленный прошлым вечером костюм. Сегодня меня везут в муниципальный суд, для рассмотрения дела о залоге, и я надеюсь, что смогу навсегда покинуть это адское место.
В суд я ехал в тюремной карете, а попросту в железном ящике на колесах, который буксировали две крепкие лошади. Я ехал один, если не считать компании в виде двух полицейских сержантов, которые устроились на жестком сидении напротив меня. Руки мои были закованы в наручники.
Едва дверца кареты распахнулась, я чуть не ослеп от вспышек магния. Возле здания суда нас встретила огромная толпа людей, среди которых большинство было журналистами и фотографами.
Мистер Волков, признаете ли вы свою вину
Сдохни убийца!
Как там на Северном полюсе, господин Волков
Мошенник!
Как вы относитесь к этим не справедливым обвинениям в ваш адрес
Чертов русский!
Мало того, что я чуть не ослеп, так ещё и оглохнуть мог в любой момент! От криков толпы у меня тут же разболелась голова. Меня вывели под руки, и куда-то повели, а я никак проморгаться не мог, чтобы избавиться от черных кругов перед глазами. На вопросы, угрозы и выкрики я не отвечал.
Поторопитесь мистер Волков, мы долго их сдерживать не сможем! Прокричал мне на ухо один из сержантов Осторожнее, ступенька!