Оставив две пушки, не успели скинуть, но сломали, восемь отважных и уже опытных диверсантов начали свой отход. Они сделали свою работу. Теперь на этом участке артиллерии у врага нет. А перетаскивать с других мест проблематично.
Расстояние не более двухсот метров. Как раз столько, чтобы не сильно опасаться ружейного огня со стен, и достаточно, чтобы убойная сила ядер смачно впечатывалась в массивные, обитые железными пластинами, ворота.
Казалось бы, что это ну просто авантюра вот так выкатывать пушки и почти безнаказанно бить. Однако ответом нам могла быть только вылазка гарнизона. И это был риск, что подобная вылазка случится. И главное предугадывать действия противника.
И, похоже, как я наблюдаю, немного недооценили мы степень организованности турецкого гарнизона. Я-то считал, что для того, чтобы им организовать хотя бы триста человек на вылазку, понадобится не менее получаса. Ждали вылазку, но позже, когда ворота уже раскурочим.
Бойцы спят, им нужно одеться. И не факт, что это получится быстро сделать. Опять же получить оружие, порох. Организоваться, построиться. А ещё хоть какая-то разведка должна быть. Нужно же понять, какими силами сейчас атакуется самый центр протяжённых укреплений.
Но вот, прошло минут десять, и после очередного, уже третьего залпа трёх пушек, ворота начинают отворять.
Уходим! скомандовал я, находясь рядом с артиллеристами.
Мы побежали прочь, в укрытие в один из не до конца сгоревших домов. А я бежал и думал, что генерал-лейтенант Леонтьев в этом случае приказал бы оставаться и биться до конца. Огромным позором считается сдача врагу своих орудий
Даже у солдат бытует такая шутка, что любая пушка это как жена. В бою можно пушку оставить врагу, потом даже её отбить у неприятеля. Но это словно жена побывала в лапах лютого извращенца. Вроде бы ты и вернул себе свою женщину, но покрыл себя определённым позором, и отношения в семье уже прежними не будут. Так что за каждое орудие нужно стоять до конца. И по этой же причине, чтобы минимизировать риск потери орудия даже на время, пушки редко выкатываются вперёд. Да почти никогда так не делается.
И вот я уже в укрытии, и не менее двух сотен турок бегут в сторону наших орудий. Моего приказа здесь не требуется подобное было согласовано. И все должны быть готовы действовать. Да и приказывать не могу, по причине того, что отряд расположен по всем строениям.
Бах-бах-бах-бах! словно несколько пулемётов открыли огонь, послышались выстрелы из каждого мало-мальски нормального укрытия.
Стреляли штуцерники, стреляли фузеи, разрядились сразу три орудия короткой картечью. Нам удалось скрыть своё пребывание в полуразрушенном торгово-ремесленном посаде, по крайней мере, в таком количестве. Такого враг точно не ожидал.
Турки сразу поняли, что попали в ловушку. Как только практически половина их товарищей полегла прямо здесь, на мосту, они развернулись и ломанулись в ворота.
Туда же устремились мои бойцы. Был расчёт на то, что удастся на плечах отступающих турок вломиться в крепость. Уже где-то менее, чем в версте должны бить копытами башкирские кони. Я очень надеялся, что и другие конные отряды также будут быстро готовы вступить в бой и, что генерал-лейтенант Леонтьев, как мне кажется, последний дегенерат Или хотя бы попробует на завершающем этапе сложной операции вступить в бой, чтобы после приписать себе победу?
Я просчитался Сразу после первого нашего залпа ворота стали спешно закрываться. Турки жертвовали своим отрядом, небезосновательно рассудив, что,
если они этого не сделают, мы ворвёмся на территорию крепости. А там Да, многие бы мои бойцы полегли. Возможно, ещё и полягут. Но мы удержали бы ворота те минут десять, которые понадобятся башкирам, чтобы доскакать до крепости.
А так Остается продолжать уже то, что делали раньше. Ворота уже погнутые. Остается добить их, раскрыть. Ну и дальше, согласно основному плану.
Бах-бах-бах! завершался разгром отправленного в жертву турецкого отряда.
Как минимум, уже минус более чем две сотни защитников Перекопа.
Давай, братцы, молотите и дальше ворота! сказал я артиллеристам.
Те с азартом выбежали из укрытия и направились к нетронутым пушкам. Теперь враг трижды подумает, отправлять ли ещё одну партию своих солдат, чтобы ликвидировать угрозу обстрела ворот.
Штуцерники тут же перезарядились и вновь направили свои винтовки в сторону крепостной стены у ворот. Если там появлялся хоть один ружейный ствол, тут же два или три стрелка разряжали свои штуцеры. Чаще не попадали, но явно мешали прицельно бить по пушкарям.
Бах-бах-бах! раздались ещё отлёты ядер в сторону ворот.
Были бы пушки покрупнее, так с одного или двух залпов вышибли бы эти ворота. И был бы командующий посмышлённее, так сюда бы уже направлялись пять или больше мортир, чтобы бить навесом по скоплению вражеских отрядов у ворот. А также подкатили бы осадные орудия, которых в армии было до десяти.
Но этого не происходило. Приходилось рассчитывать пока только на свои силы. Сейчас шло соревнование между нами и неприятелем, экзамен на выучку и организованность. Противнику нужно придумать, как быстро и каким образом осуществить переброску артиллерийских орудий с другого участка стены, так как большинство пушек были сброшены в ров умницей Фроловым. Мы же должны за это время, пока враг плохо организован, сделать всё возможное, чтобы прорваться в крепость, взять под контроль хотя бы малую часть стены, но рядом с воротами, лучше над ними.