Во даёт!
Представ в глазах младших «человеком, спустившимся с гор», Оля позволила им объяснять и показывать, что и привело к нужному результату: баловники забыли про беготню и слаженно работали. Она же, не забывая восторгаться их умениями, посматривала на сцену.
Репетиция тем временем приобретала трагический оборот. Аня Селивёрстова, мало того, что потеряла голос и сипела как осенний сквозняк, постоянно путала реплики. После очередной остановки Светлана Марковна заметалась по сцене, воздевая руки к потолку:
Невозможно! Мы пятый раз с первой реплики начинаем, разве это генеральный прогон? Скажите на милость!
Я что? Виновата? хрипела Селивёрстова. Знаете, как голова болит?
Ладно! сжалилась Светлана Марковна, Отправляйся домой. Лечись. Чтобы завтра была огурцом! Она обернулась к залу и крикнула: Олга! Почитай за Анюту, нам надо музыку отрегулировать и свет!
Не чувствуя ног, Оля шла к сцене. Не чувствуя пальцев, взяла шуршащие листы с текстом. Не слыша собственного голоса начала читать. Они с Валерой были ведущими. Вокруг прыгали одноклассники, изображающие зайцев, котят, медвежат. Светлана Марковна басила за Деда Мороза и пищала за Снегурочку, те отсутствовали по уважительным причинам. Прогнали два раза, во второй Оля многие фразы говорила наизусть, удивляя напарника чудесами памяти. По завершении репетиции Светлана Марковна попросила Олю взять домой сценарий и поучить на всякий случай, вдруг Селивёрстова к «утреннику» не восстановится.
Я тогда тебя с уроков сниму. Хорошо?
Кивнув, Оля поспешила прочь. Торопилась, ведь пора бы уже домой вернуться от репетитора. Мысли же были не о том, как влетит от родителей, это давно стало рутиной и не трогало. Новое чувство скреблось в сердце: совестно было осознавать, как ей хочется, чтобы Селивёрстова не восстановила голос. Вот бы поучаствовать в празднике! Вот бы удивить одноклассников проснувшимся талантом ведущей детского утренника!
Дома встретили упрёками: не отвечала на звонки. Понятно, мобильник остался в кармане пуховичка, рингтон терялся в звуках громкой музыки. Рина Владимировна успела выяснить, что химию на сегодня отменили, и требовала ответа:
Где болталась? услышав, что дочь торчала на репетиции, поинтересовалась: ты считаешь это нормальным поведением?
Оля не ответила, только посмотрела. Столько боли было в её взгляде, что мама растерялась.
Завтра поговорим. Поздно. Ложись.
Оставшись одна в комнате, Оля присела на кровать, но о сне даже думать не могла. В голове вертелись реплики: свои, Валеркины, котят и зайчат. Сердце стучало быстрее обычного, хотелось прижать руку к груди, чтобы оно не набило синяк где-нибудь внутри. Хорошо бы сбегать на кухню, воды попить, но стоит прошмыгнуть мимо спальни родителей, сразу начнутся вопросы: куда, да зачем, да почему. Поговорить бы с кем. Только не с мамой и не с папой. Не представляла, как с ними делиться глупыми мечтами. Вздохнула: бабули нет. Достала из нижнего ящика письменного стола жестяную коробку с видами Петербурга в овальных окошках, поддевая ногтями, открыла непослушную крышку и взяла в руки складень тройную створчатую икону. Это был секретный подарок бабушки. Пять лет назад, незадолго до своей кончины, она передала его Олечке со словами:
Проси, и дано будет тебе. Только прежде чем просить, хорошенько
подумай, на пользу ли оно.
Ни разу она с тех пор не воспользовалась. Слишком крепко сидела в мозгу уверенность: на пользу то, чего требуют родители, а другое старалась прогонять посторонние мысли, иначе становилось совсем грустно, потому что, когда знаешь, что твои мечты никогда не исполнятся, лучше их не иметь.
Сначала она посмотрела на центральный образ. Бог. К нему не решилась обращаться со своей мелочёвкой. Матерь Божию тоже не решилась тревожить. Перевела взгляд на Ангела. Ангелы ведь на службе? Зашептала:
Я очень хочу участвовать в спектакле. Очень. И знаю, что это нехорошо. Нельзя желать другому человеку зла. Прошу тебя, Ангел, помоги Ане Селивёрстовой поправиться.
Ёлки у младших классов прошли без участия Олги. Селивёрстова вполне сносно «звенела» рядом с басовитым Валеркой. Немного путалась в репликах, но в целом справилась. Олю же ждал сюрприз. На праздничном концерте её выступление встретили оглушительной овацией. Пришлось даже исполнить сонату Грига на бис. Особенно рьяно хлопали знакомые восьмиклашки, а ещё «зайчики», «котята», и «медвежата» те, с кем Оле довелось прогонять постановку для малышей. После концерта Селивёрстова уговаривала остаться на дискотеку. Это было пустой тратой времени, по мнению Волгиных, Оля растерялась: ослушаться родителей страшно, но отказаться, узнав что кое-кто мечтает с ней потанцевать Аня шепнула по секрету невозможно.
Ну ты чего, Олга? теребила её одноклассница. Побледнела вся. В обморок падаешь?
Надо отцу сообщить, Оля вытащила из кармана мобильный, если позвоню, точно не разрешат.
Эсэмэску! засмеялась Анюта. Тоже мне, проблема. Отправь сообщение, оставь режим «без звука», скажешь: забыла после концерта включить. Она по-хозяйски вытащила из Олиных пальцев трубу, сама набрала текст и отослала на номер, названный «папа», потом спрятала гаджет в своём изящном клатче: после дискотеки верну.