Здравствуй, старина! весело привѣтствовалъ его Пуль. Онъ всегда былъ въ веселомъ настроеніи духа, даже и въ тѣхъ случаяхъ, когда у него не было и пенса въ карманѣ, чтобы уплатить за комнату своей сердитой хозяйкѣ. Пуль готовъ былъ отдать послѣднее, и Бріанъ прекрасно зналъ, что Джекъ Пуль былъ единственный человѣкъ, который готовъ былъ бы помочь ему, имѣй онъ только возможность сдѣлать это.
Здравствуй, дружище Джекъ! отвѣчалъ Бріанъ.
Что случилось? спросилъ Пуль. Онъ былъ близорукъ, а комната тускло освѣщалась газомъ, но онъ обладалъ очень тонкимъ слухомъ.
Сейчасъ скажу, отвѣчалъ Б і-анъ. Онъ все разсказалъ ему, думая въ то же время, что тотъ не захочетъ слушать такого печальнаго разсказа. Но Пуль внимательно идо конца выслушалъ его.
Будь Таскеръ моимъ дядей, сказалъ онъ, я убилъ бы его. Ты совсѣмъ огорчилъ меня, дорогой дружище! У меня нѣтъ и шести пенсовъ въ карманѣ. Времена тяжелыя ужасно тяжелыя!
И ты, слѣдовательно, ничѣмъ не можешь мнѣ помочь? спросилъ Бріанъ.
Абсолютно не могу, отвѣчалъ Пуль. Я все истратилъ, что получилъ здѣсь, и даже заложилъ часы.
И я также, сказалъ Бріанъ.
Въ двери кто-то постучался.
Войдите, сказалъ Пуль.
Дверь полуоткрылась, и въ комнату заглянула актриса, игравшая съ Пулемъ.
Скорѣе, Джекъ! сказала она. Неужели вы хотите, чтобы васъ убили на Иджуоръ-Роодѣ за то, что вы заставили ждать благородную Лиссонъ Гровъ?
Она привѣтливо кивнула головой Бріану, хотя онъ не былъ съ нею знакомъ, и ушла.
Слушай, сказалъ Пуль, загляни
завтра въ мою нору. Я постараюсь что-нибудь пронюхать, а пока возьми это и заложи.
Онъ бросился къ своей сумкѣ, вытащилъ изъ нея револьверъ и подалъ Бріану.
Хорошій револьверъ, сказалъ онъ настоящій. Ты получишь за него десять шиллинговъ. Посмотри только, заряженъ ли онъ. Если тебѣ нѣкогда ждать, до свиданья.
И онъ поспѣшно выбѣжалъ изъ комнаты. Бріанъ остался сидѣть на прежнемъ мѣстѣ, продолжая держать въ рукахъ револьверъ.
Я чувствую себя свободнымъ, сказалъ Бріанъ. Я убью его.
Онъ вышелъ и направился въ паркъ. Встрѣчая прохожихъ, то спѣшившихъ куда-то, то гулявшихъ спокойно, онъ думалъ: «Они не понимаютъ жизни». Ибо самъ онъ понималъ ее теперь; онъ шелъ исполнить предназначенную ему миссію. Онъ чувствовалъ себя, какъ чувствуютъ себя тѣ, которые дошли до мистическаго экстаза. Мысли его были ясны и увѣренны. Онъ былъ убѣжденъ, что поступаетъ правильно. Каждый пойметъ это, когда узнаетъ. Но они не узнаютъ этого. Онъ разсуждалъ необыкновенно просто; думалъ много о другихъ, а къ себѣ относился безразлично; но въ данный моментъ онъ дѣйствовалъ лукаво или думалъ, по крайней мѣрѣ что дѣйствуетъ такъ. Онъ обдумалъ мельчайшія подробности, чтобы никто не заподозрилъ его. Заподозрятъ, разумѣется, какого-нибудь кліента, особенно когда узнаютъ, что старикъ былъ ростовщикъ. Допросъ наведетъ ихъ на того шотландца его заподозрятъ и арестуютъ. Но ему, конечно, легко будетъ доказать свою невинность.
Бѣдняга! подумалъ Бріанъ.
Онъ разсчитывалъ взять денегъ не много, не больше того, сколько, по его мнѣнію, далъ бы ему старый Симонъ. Десять или двадцать фунтовъ.
Я войду въ Темпль, весело посвистывая, думалъ онъ, если встрѣчу кого-нибудь. Двадцати фунтовъ будетъ достаточно. Онъ могъ бы свободно ссудить ихъ мнѣ.
Онъ вошелъ въ Темпль со стороны плотины, но прежде чѣмъ войти туда, прошелъ нѣкоторое пространство вдоль берега рѣки и нашелъ ее необыкновенно красивою. Это удивило его и, когда онъ повернулъ назадъ, ему показалось, что онъ оставилъ позади частичку самого себя. Онъ оглянулся, покачалъ головой и поспѣшно перешелъ черезъ дорогу.
Я сказалъ, что войду, насвистывая. Что же я буду насвистывать? Да я буду насвистывать, ну арію, которую онъ игралъ.
Мотивъ аріи «Un Giono di Regno» глубоко запечатлѣлся въ его памяти, но онъ съ трудомъ воспроизводилъ его пересохшими губами. Ему казалось, будто онъ сейчасъ долженъ выйти на сцену. Ничего не могло быть реальнѣе этого. Ночная атмосфера напоминала театральную. Онъ вошелъ въ калитку и поднялъ воротникъ.
Да, я всегда ненавидѣлъ его, думалъ онъ. Онъ никогда не относился хорошо къ моей матери.
Неизвѣданные тайники скрывались въ его душѣ, и теперь они, словно призраки, выплывали оттуда.
Онъ вспомнилъ, какъ дядя посѣщалъ его мать, когда онъ былъ еще ребенкомъ. Симонъ всегда доводилъ до слезъ его мать, и Бріанъ помнилъ, какъ онъ сказалъ однажды матери:
Я убью его, когда выросту.
Онъ засмѣялся, входя во дворъ дома, гдѣ жилъ старикъ.
Вотъ онъ живетъ здѣсь, сказалъ Бріанъ, скорчивъ насмѣшливую гримасу.
Свѣтъ газоваго фонаря, стоявшаго посреди двора, тускло освѣщалъ его. Мимо воротъ то-и-дѣло сновали люди. Съ лѣстницы, которая вела въ квартиру его дяди, спустился какой-то человѣкъ и поспѣшно направился къ выходу со двора. Бріанъ видѣлъ его, но не разсмотрѣлъ. Только дойдя до половины лѣстницы, сказалъ онъ себѣ: «Какъ онъ походилъ на шотландца! Бѣдняга!» Несчастье шотландца огорчало его, сильно огорчало. Онъ старался представить себѣ его жену и дѣтей, а также дѣло, имъ задуманное. Что это было за дѣло? Могли бы быть какія-нибудь особенныя дѣла у шотландцевъ. И почему онъ потерпѣлъ неудачу? Онъ думалъ, что они всегда успѣшно ведутъ свои дѣла. Онъ поднялся, наконецъ, на лѣстницу и подошелъ къ двери. Наружная дверь была открыта, да и внутренняя также.