Да, решил проведать вас Он подошёл к сидящей на стуле, за старым деревянным обеденным, кухонным столом бабушке какая резала на доске овощи для борща и просто обнял её за шею. Он так соскучился за ней. Она не ожидала от внука такого проявления чувств и сначала немного даже растерялась, но потом обняла его в ответ держа в руках нож и недорезанную луковицу. С зала пришёл дед какой воскликнул увидев внука:
О, Антошка пришёл к нам в гости. Как дела у тебя?
Антон повернулся к нему глядя на его добродушную улыбку и тоже крепко обнял за шею. Внутри маленького Антона сейчас плакал взрослый 48 летний Антон от того, что может вновь прикоснуться к этим двум дорогим для него людям. Деду пришлось даже присесть на стул.
Ну, ты я смотрю соскучился за нами. И мы за тобой тоже. Отстраняя его от себя произнёс дед чмокнув его в щёку.
Как первый день в школе? Уроки уже делаете?
Да, нормально всё, ответил Антон, поспешно смахивая навернувшиеся слёзы. Он не хотел пугать бабушку и деда своим неожиданным волнением. Вот, решил навестить вас
Молодец, внучок, сказала бабушка, с теплотой улыбаясь. Сейчас борщ доварю, будешь с нами обедать.
Побудь с нами Антошка, подхватил дед. А то редко теперь к нам заходишь. Всё со своими ребятами пропадаешь.
Антон сел на табурет у стола, глядя, как бабушка ловко шинкует капусту. Запахи варящегося борща смешивались со слабым ароматом стиранного белья и чем-то едва уловимым, что всегда пахло только в этой квартире то ли старыми деревянными шкафами, то ли самим временем.
Ба, а помнишь, как я маленький помогал тебе морковку на тёрке тереть? вдруг спросил он.
Бабушка рассмеялась:
Конечно помню! И всю кухню морковкой забрызгал. А потом сказал: Бабушка, я больше так не буду слишком морковно!
Дед закашлялся от смеха, хлопнув себя по колену:
Во-во! А потом он всё морковку из борща вылавливал, не любил. Вот странный ты у нас.
Антон почувствовал тепло от этих слов, словно внутри него разлилось солнце. Но в то же время защемило сердце: он понимал, что эти моменты подарок, шанс пережить то, что давно утрачено.
Иди руки мой, скоро будет готово. Сказала бабушка тяжело поднявшись со стула, чтобы закинуть зажарку в кастрюлю.
Антон хорошо помнил, что у неё была тяжёлая форма диабета, она плохо и медленно ходила, больше лежала или сидела, иногда выходила на улицу, где с палочкой прогуливалась вдоль веранды, но готовила всегда отменно. Нередко пекла что-то или лепила вареники-пельмени. Борщи и супы у неё всегда получались просто отличными.
Пока он намыливал руки под струёй воды расположенного в углу умывальника, невольно начал рассматривать кухню.
Большое с деревянной рамой окно, на ней белые занавески, на белом деревянном подоконнике комнатные растения в горшках. Газовая плита с духовкой, на которой пышет паром кастрюля, обшарпанные деревянные полы, встроенный в стену кухонный шкаф с высокими дверками, на стене висит отрывной календарь всё как
и тогда
Он выключил воду и вытер руки о тонкое вафельное полотенце с синим узором. На секунду задержал взгляд на календаре. 6 сентября 1981 года. Странно видеть эти числа снова те, которые давно превратились в туманные даты прошлого.
Вернувшись к столу, Антон сел и с удовольствием вдохнул ароматы борща. Бабушка, слегка охая, поставила перед ним глубокую тарелку.
На, внучок, ешь, пока горячее. На силе надо расти, а не чахнуть, как былинка на ветру.
Антон кивнул, но замешкался. Его взгляд вдруг зацепился за старую маслёнку в виде пластмассовой уточки. Он вспомнил, как в детстве постоянно крутил крышку этой уточки туда-сюда, пока его не одёргивали.
Ба, а вы с дедом счастливы были? спросил он неожиданно, всматриваясь в морщинистое, мягкое лицо бабушки.
Бабушка чуть оторопела, посмотрела на него внимательным, чуть прищуренным взглядом, потом мельком взглянула на деда какой с не меньшим удивлением смотрел на внука.
С чего ты это взял, Антоша? Мал ещё об этом думать. Что за вопрос? Он явно застал её врасплох таким далеко не детским вопросом.
Я просто хочу знать. Чтобы самому понять, как правильно.
Бабушка тяжело вздохнула, убирая нож и доску в сторону.
Были. Конечно, были. Не всё гладко, бывало ругались, бывало плакала я ночами Вновь вскользь брошенный взгляд на молча евшего борщ деда. Ешь давай, а то остынет
Антон заметил, как она рассеянно начала есть свой борщ с тарелки больше ничего не говоря. Он то хорошо помнил, что она с дедом прожила нелёгкую совместную жизнь. Его отец рассказывал, что дед и в молодости был любитель выпить, при чём выпить хорошо, после становился невменяемым, нет он не лез драться или ещё что-то он просто становился невменяемым и мало что соображал в такие моменты. На памяти маленького Антона они с бабушкой нередко ссорились, потому что выпив он начинал ей читать какие-то пьяные нотации заплетающимся языком. Она молча слушала его лёжа на своей кровати закрыв глаза и изредка, что-то говорила ему в ответ. Когда ему это надоедало он шёл во вторую комнату, ложился на диван и засыпал на нём. А утром, они оба как ни в чём ни бывало делали вид, что вчера ничего не было и так до следующего раза. В какой-то момент бабушка тронула Антона за руку и произнесла: