Господин барон, тут тон следователя стал полуофициальным, я бы просил вас приготовить мне список рыцарей, в чьи гербы были в свое время внесены изменения. И репродукции самих гербов, естественно.
С удовольствием, ответил зо Слоотен. Вот только давайте лучше займемся этим с утра ведь всю прошлую ночь я провел практически без сна, гоняясь за этим проклятым кабаном, от которого мы так лихо поубавили за обедом.
Естественно, господин барон, естественно.
Пожелав гостю спокойной ночи, хозяин замка удалился в опочивальню. А в покоях для гостей уже было жарко натоплено, чтобы даже к утру, когда со стороны каналов на Утрехт наползает тяжелый влажный туман, посетитель замка не замерз в своей постели. Однако следователю не спалось. «В самом деле, думалось ему, почти совершенно точно можно утверждать, что тайна этого дела связана с гербами. Возможно с гербами рыцарей, которые были изменены в 1809 году. Какая-то информация, важная для разгадки тайны, может быть зашифрована в этих обозначениях. Вот только какая?»
Пережевывая некоторое время эту мысль, Лимбург решил что наверняка покойный ландкоммандер имел подобную информацию, записанную в каком-то месте. «Человек смертен», любит говорить полицейкомиссар Антверпена, непосредственный начальник Лимбурга, когда следователь опаздывает к сроку с отчетом. Правда, Лимбург всегда отвечает ему, что если он погибнет от руки карманного воришки (а более серьезные дела в тихом Амстердаме бывают редко), то это будет такая трагедия, по сравнению с которой меркнет несданный в срок отчет (и каждый раз видит в лице комиссара скрытое несогласие). Если ландкоммандер знал, что у него больное сердце, то он наверняка должен был хранить записанную тайну где-нибудь в тайнике. Лимбург, не выдержав, встал и оделся. «Пойду посмотрю еще раз в доме», решил он про себя. Тихо, неслышно, он вышел из баронского замка и прошел к дому покойного ландкоммандера. Там по приказу следователя были оставлены двое полицейских, один из которых клевал носом в вестибюле.
Ты чего спишь! прикрикнул на него Лимбург.
Извините, господин следователь, задремал. Да и кого принесет сюда в такую туманную ночь?
Тебя не для того сюда поставили, чтобы спать. Дрыхнуть можно и дома. А где твой сменщик?
Отсыпается в комнате для прислуги, возле вестибюля.
Перед чем отсыпается, перед сном? С недовольной миной на лице следователь прошел наверх, в кабинет барона. Почему-то он решил, что тайник (если таковой вообще имелся) должен был находиться именно в кабинете. Тщательно, как учили в полицейской школе, он стал осматривать комнату, обстукивая половицы и обшивку стен в поисках пустот. В этот момент он подумал, что это наверняка делали и ночные убийцы и нашли бы тайник, если бы их не спугнула утренняя молочница, принесшая ландкоммандеру сливки (аристократы любят по утрам чай со сливками).
Панель над камином показалась Лимбургу подозрительной. Возможно, там проходил дымоход, а возможно, за ним что-то скрывалось. Какая-то пустота. Осторожно следователь стал нажимать на разные финтифлюшки, торчащие из панели. Ни одна из них не поддавалась. Внезапно внизу что-то тяжело упало на пол. Лимбург замер, а затем
задул стоящую перед ним свечу. Несколько человек стали подниматься по лестнице. «Черт», выругался про себя следователь. Пистолета у него с собой не было, да и странно было бы брать с собой пистолет, отправляясь привести в порядок родные могилы. Лимбург пошарил глазами по темному кабинету и выбрал небольшой, но ухватистый меч (он пришелся как раз по руке), а также длинный кинжал. «Лучше бы на моем месте был коадъютор ордена, подумал он. Уж ему-то меч был бы более к лицу».
Следователь присел за высокий письменный стол, чтобы его не было видно. Тут дверь в кабинет открылась, и внутрь проник узкий луч потайного фонаря. Луч метался из стороны в сторону, мешая рассмотреть, кто за ним стоит. Только по шагам Лимбург понял, что в комнате находятся несколько человек. Они начали осматривать комнату молча, не переговариваясь, как это и надлежит делать профессионалам. Не дожидаясь дальнейшего развития событий, следователь выскочил из-под стола и нанес одному из пришельцев, держащему фонарь, сильный колющий удар мечом. Меч буквально пригвоздил того к деревянной панели стены как булавка пригвождает бабочку. Фонарь упал на пол и погас очевидно, разбился, судя по звуку.
Полиция! что было сил заорал Лимбург.
Один из оставшихся в живых нападавших сунул руку за пазуху и вытащил пистолет (по крайней мере, так показалось Лимбургу. А еще он заметил, что нападавших, включая пригвожденного к стене, было трое). Однако следователь нанес ему по руке удар кинжалом на этот раз плашмя, используя его, как палку, и вышиб при этом пистолет из руки. Снизу раздался оглушительный свист это наконец-то проснулся сменщик дежурного полицейского. Нападавшие, бросив все, кинулись к двери и затопали вниз по лестнице, на ходу опрокинув местного полицейского, который даже не догадался вытащить пистолет. Лимбург в полумраке зацепился за упавшего, и когда он выскочил на улицу (почему-то при этом подумав, что с рыцарским кинжалом в руке вместо пистолета он выглядит глупо), то ночные пришельцы успели раствориться в густом тумане. Пришлось вернуться в кабинет, где следователь наконец-то включил свет и услал полицейского в участок.