Начавшиеся вскорости массовые аресты с непременной конфискацией имущества арестованных продолжили этот легальный грабеж. В Москве существовал закрытый комиссионный магазин, где по спецпропускам можно было приобрести все, что угодно: от китайских ваз до поношенного кожаного пальто. И покупали.
МОНАРХИЯ
Может быть, монархия не столько форма правления, сколько культурообразующая категория нации? В странах, не прошедших через монархию, нет и потребности в ней, чему примером служит весь Американский континент. Однако половина стран Старого Света благоденствуют именно при монархии, в каких бы формах она не выражалась.
Характерна судьба Швеции. Когда в этой стране кончилась борьба кланов и встал вопрос о целостности нации, шведы запросили короля со стороны, дабы ни один из кланов не ощущал себя победившим. Наполеон пожертвовал одним из лучших своих маршалов, и Швеция расцвела под знаменем Бернадоттов.
Кровопролитная гражданская война в республиканской Испании закончилась победой правительственных сил, тут же пригласивших на трон жившего в изгнании короля, и Испания избегла смуты и беспорядка.
Можно предположить, что существуют народы, генетическая память которых цепко удерживает монархический идеал. Он связан с прошлыми годами благоденствия королевства, с четким порядком, сильной армией и внешними победами, дающими ощущение величия нации. Средневековое представление, что мощь государства заключается в его мускулатуре, весьма характерна для стран пограничных, и в этом России не повезло. Она оказалась не просто окраиной Европы, но и рубежом меж оседлостью европейцев и кочевыми ордами Дикой Степи. А пограничье вырабатывает поиск нарушителей, и если солдат ждет приказа, то пограничник ждет врага.
Европа открывала Америки, а мы высылали богатырские
заставы. Европа строила корабли, развивая промышленность и создавая буржуазию, а мы точили сабли и создавали генералов. Только через сто лет мы
Взращенная индустриализацией буржуазия Европы вырвала из рук монархии всевластие, гарантировав народам свободы, но мы получили свободу из рук монарха всего-то за пятьдесят лет до свержения монархии. И в кровище русского бунта не забыли заложенной в нас веками рабского восторга пред сильным государем. Именно это и позволило Сталину воскресить Монархию в ином обличьи. Монарха отныне стала выбирать партийная Боярская Дума. У нас был Иосиф Грозный, Никита Кукурузник, Леонид Бровеносец, за которыми боярская порода дала сбой, выбирая полных инвалидов от развала собственной партийной команды.
Ну, а сегодня-то, когда фашистские отряды в полном обмундировании и с полной атрибутикой строем шествуют по нашим городам при полном бездействии милиции? Куда делись монархисты, почему их практически не видно?
Видно. Только в другом обличии.
Потомки сокрушивших монархию в России уже не понимают, что служение Государю в неукоснительном исполнении долга заключалось в соблюдении гражданских прав населения пред центральной властью. Россия не имела колоний, она обладала присоединенными территориями, в которых действовало местное самоуправление под контролем представителя Государя (Хивинское и Бухарское ханства, Грузинское и Имеретинское царства, Нахичеванское ханство, Великое Княжество Финляндское и т. п.). Поэтому внутренняя политика России была подчеркнуто интернациональной. Во всех документах указывалось лишь вероисповедание: упоминание о национальности было введено при Советской власти для разделения населения по мастям.
Монархия нравственна в основе своей, и в этом причина, почему ее последователей не слышно в безнравственном гвалте сегодняшнего дня. Радетели за Великую Россию чудовищно безграмотны и аморальны. Они не имеют никакого понятия об утраченной России, их дурно учили и дурно воспитывали. Они и слыхом не слыхивали о том, что в России существовал самый справедливый в мире суд присяжных, зато свято убеждены, что в старой России существовало повальное пьянство.
А Россия пила водку едва ли не меньше всех в мире, чему были три причины. Во-первых, дворянство никогда не пило водку в застольи: желающие опрокидывали рюмку-другую в буфетной, а за столом было только вино; во-вторых, водка стоила дорого, и большинству населения она оказывалась не по карману; в-третьих, Государь Николай Второй сразу же за указом о войне с Германией издал указ о введении сухого закона, который был отменен только в конце двадцатых уже большевиками. Водка настолько не считалась продуктом непременным, но наоборот. Ею никогда не чокались и никогда не поднимали ее за здоровье. А спирт не пили даже самые завзятые пьяницы. Он свободно продавался в аптеках еще в моем детстве.
Кстати, до войны вообще пили куда меньше, чем после нее, а уж тем более сегодня. В отличие от власти царской власть советская с началом войны ввела «боевые сто грамм», которые привели к пьянству на фронте и дополнительным боевым потерям. А потом Россию неудержимо понесло по бутылкам на троих, и в этом повинна не русская натура, а русская жизнь.
Пить не ради удовольствия, а ради укрощения уголька в душе, который тлеет и печет душу наша национальная тема почти всех питейных сборищ. «Ты меня уважаешь?..» ну где, в какой еще стране, из уст какого еще народа сорвется этот вопрос?