- Давайте завтра, часиков в десять, да, Яков Абрамович? - она там видимо уточняла у кого-то. - Ой, я забыла про птицефабрику, да... Давайте тогда в двенадцать, можете в двенадцать?
- Сможем.
Эта телефонная дипломатия порядком утомляла. Но нужно было продолжать - еще не решился вопрос с неким Владимиром Лисовым, который науськивает на людей индюков. А потому я позвонил в ЖЭК "Восточный".
Дозвониться удалось напрямую вежливой и доброжелательной Захожей. Эта начальник ЖЭКа мне запомнилась с самой хорошей стороны, и теперь только подтвердила первое впечатление.
- Да-да, конечно, я вас прекрасно помню, Гера, - сказала она приятным голосом. - Давайте мы с вами вместе туда съездим и разберемся, в чем дело. Хорошо, что эту анонимку вам прислали, а не в горком партии... Часика в четыре вас устроит? Ну, подходите к ЖЭКу, оттуда отправимся. Вы, я и водитель.
-Большое вам спасибо, товарищ Захожая! - искренне сказал я. - С вами приятно иметь дело, вы просто лучший начальник ЖЭКа в городе!
- Меня Ольга Николаевна зовут. Оля, - смутилась на той стороне трубки женщина. - В общем, ждем в четыре часа.
***
Я как раз собирался сбежать на обед на полчаса раньше положенного, когда меня выловила Светлова. Она зашла в мой кабинет и спросила:
- Гера, а над чем вы работаете?
Пришлось рассказать ей про анонимки.
- Послушайте, это какой-то ужас! - заохала она. - Мы теперь и с дохлой рыбой должны разбираться? И с пьяницами? Почему они не пишут в исполком, в райком, в ОБХСС в конце концов! Гера, я хотела вам поручить литературную страничку...
Меня передернуло.
- Татьяна Ивановна, помилуйте! Чем наши литераторы - лучше уж дохлая рыба... Я, если всё выгорит, из этих трех писем такое журналистское расследование сделаю - просто ужас какое!
- Да-а-а? Думаете, эти три случая как-то связаны?
- Вот планирую сегодня-завтра выяснить.
Я видел, что она сама не хотела заниматься "литературкой", а Светловой я был многим обязан, и потому предложил:
- Если ждет до послезавтра - то я в принципе могу... Только без поэзии, очень прошу.
- Гера, тут у меня для вас плохие новости... Там сплошная поэзия. Можете, конечно, взять рассказик у Патронкина и еще что-нибудь, чтобы хотя бы строчек двести пятьдесят закрыть, но сами понимаете, - и тут же постаралась подсластить пилюлю: - Но если сделаете в субботний номер, то я вас на следующей неделе отправлю в Мозырь, на семинар. Отдохнете...
- А там кормят? - сделал стойку я. - Если удастся набить брюхо - то я за!
Светлова рассмеялась:
- Кормят! Обещали кофе утром и фуршет. Гера, я всегда удивлялась: почему вы стараетесь сделать из себя гораздо большего мужлана и варвара, чем есть на самом деле? Зачем вам это?
- Татьяна Ивановна, я однажды прочитал такую великую мудрость: если ваши брюки будут заправлены в носки разного цвета, от вас не будут ожидать слишком многого. Я предпочитаю приятно удивлять, а не разочаровывать при дальнейшем общении.
- Но мы с вами ведь достаточно давно знакомы!
- Ну, значит, ваше впечатление обо мне уже ничем не испортить.
Светлова снова рассмеялась:
- Ладно, занимайтесь дохлой рыбой и крякающими индюками, если вам так нравится. Но литературку приведите к общему знаменателю, вам Езерская на стол материалы положит.
- Да пребудет со мной Сила! - сказал я, кажется, вслух.
- Что-что?
- Ничего-ничего.
"Звездные войны" вышли в американский прокат три года назад, до СССР они еще не дошли, и потому я мог здорово спалиться, но фраза была довольно общая. Сила - она сила и есть. Понятие универсальное.
- Так я записываю вас в Мозырь?
- Записывайте!
- И вас не интересует, что там за семинар?
- Не-а! - честно сказал я.
Потому что Мозырь - это чудесно в любом случае!
***
На улице Революционной оказалось все не так однозначно. Захожая шагами померила расстояние от двухэтажного дома до забора того самого "поместья" с развязными птицами и злым хозяином, и сказала:
- Тут явно больше шестидесяти метров. Это - не придомовая территория, так что претензия в целом силы не имеет. А вот кучи эти им нужно будет убрать, действительно... Сейчас оформим предписание, - и смело постучалась в калитку.
Навстречу нам вышел сам Лисов - плотный мужичок лет пятидесяти, в ватнике и шапочке-"петушке". Выслушав суть вопроса, он засуетился и пригласил нас в домик - точно такой же пенальчик, как и у всех вокруг, квадратов двенадцать, не больше. Птиц у него, по всей видимости, было много - квохтанье и кряканье слышались откуда-то из-за дома. По ходу беседы с Лисовым выяснилось - заселился недавно, буквально летом. Хатка перешла ему в наследство, по завещанию, от проживавшего здесь его вроде как друга и товарища - некоего Федора Архиповича Нестерчука.
- Доглядал я его, присматривал за ним. Вот он на меня и отписал, в мае месяце. Своих никого у него не было. Чтоб дом не пропал - меня прописал, а потом завещание составил, честь по чести. И помер.
И стал совать какие-то бумаги Захожей. Та бумаги просмотрела и сказала:
- Солому и навоз - убрать на территорию вашего участка. Птиц - содержать как положено, чтобы они жильцам не мешали. Всё понятно?