Не мы с тобой взрывали, хмуро сказал Омароглу. Ну-ка, дай еще раз посмотрю. Да-а, интересный документ. Ты хочешь сказать, что вот этот, в колпаке дервиша, азербайджанец? А что тут написано?
А вот перевод внизу: «Путь нашей жизни лежит через виноград», сказал Ильяс-киши.
Смотри, какие слова! Чего же потом эти пути разошлись и про виноград все забыли?
Потом много всякого было, задумчиво проговорил Эмин. Были войны, походы, восстания, разделы земли. Потом арабы на остриях своих сабель принесли мусульманство, и в Азербайджане, как и в других исламских странах, были искоренены все винные сорта винограда мусульманину пить запрещалось. А с другой стороны, может быть, именно запретам шариата мир обязан тем, что сегодня существует поэзия Омара Хайяма.
Откуда вы все это знаете? спросил Омароглу. Вы что, серьезно занимались проблемой винограда?
Ну что вы, улыбнулся Эмин. Просто немного историей религии интересовался в связи с искусством Востока, искусствоведом стать хотел. А стал механиком
Значит, так, сказал Омароглу, необходимо внести ясность в вопрос. Дело в том, что земли, о которых ты говоришь, запланировано через два-три года засадить картофелем.
Ильяс-киши вышел из комнаты, не сказав ни слова. Эмин проводил его взглядом.
Жалко человека.
Если кого и жалеть, то только меня, сердито сказал Омароглу. Они в этом году хорошо греют руки на винограде, полсела на базаре стоят за прилавком, как говорится, сладкий вкус во рту остался.
Так, выходит, прав старик: колхоз не обеспечивает людей, раз они другой заработок ищут.
Ладно, давайте прекращать прения, сказал Омароглу. Пойдемте, Эмин, уже вечереет, переночуете у меня, а завтра определим вас к паромщику Исе он живет, как утка, у воды, а дом его пустой стоит. И мой вам совет: вы совсем не знаете нашей жизни, не вмешивайтесь в местные раздоры, договорились?
Стояла непроглядная ночь. У причала мерцал одинокий фонарь, скудно освещая паром и людей, деловито грузивших на него ящики с виноградом.
Так, говорил Иса Агамейти, всего, значит, тридцать ящиков. Кинем по десять кило на каждый. Итого
Побойся бога, Иса! воскликнул Агамейти. В каждом ящике не меньше двенадцати килограммов
А сколько помнется по дороге, попортится не считаешь? Тебе заработок, а Исе, выходит, одни убытки? На вот, держи! паромщик стал отсчитывать
Агамейти деньги. Поделите, кому сколько.
Скрипя, плыл паром по чернильной глади реки к другому берегу. Наконец тяжело ткнулся бортом о старые автомобильные шины причала.
Здесь Ису уже ждали. Двое быстро грузили ящики с виноградом в грузовик.
Боюсь я, Салман, остановят машину, начнут спрашивать, откуда виноград, чей, куда везете. Тридцать ящиков не шутка.
Ну кто задержит, чудак, убежденно сказал Салман. Пост ГАИ возле нового моста, а здесь дорога чистая, все давно забыли про твой паром. Доедем до района, а там свой человек есть, даст какую нужно бумагу, что товар колхозный, понял? Ты лучше следующую партию готовь.
На малом ходу, с притушенными фарами отъехала от берега машина.
Иса шел к дому председателя колхоза Сабита Омароглу с лицом серьезным, можно сказать, торжественным. Он был гладко выбрит, на нем был новый костюм, на груди звенело несколько боевых орденов. Он подошел к калитке председателева дома, поправил галстук и шляпу и решительно вошел во двор.
Ты куда так нарядился, Иса-ами? встретил его вопросом Омароглу.
Как куда? сказал Иса. К начальству надо являться по полной форме.
А ордена зачем? Не праздник ведь.
Встреча с хорошим человеком всегда праздник, председатель. Чем могу служить? Глаза у Исы были тревожные.
Слушай, Иса-ами, а чем ты там занимаешься на своем пароме, а? Стоит он без дела, гниет, чего его сторожить?
Как скажешь, так и будет, ты начальник, тихо сказал Иса. А только я никому жить не мешаю.
А деньги колхоз тебе платит неизвестно за что. И птицеферму развел, правильно? А еще какие-то машины, говорят, с берега на берег переправляешь иногда. Правду говорят?
Врут! с убежденностью выдохнул Иса. Все врут. Однажды только люди заблудились, мост, не могли новый сыскать и темноте, вот я и перевез. А на старого человека, фронтовика, раненого и контуженого, все можно теперь сказать.
Ладно-ладно, Иса-ами, знаю, остановил его Омароглу. Послушай, может, мы тебя к другому делу приставим, а? Говорят, ты до войны лучшим трактористом был в районе.
Был, усмехнулся Иса, а теперь, когда трактор едет мимо, хочется в землю зарыться. Слово такое есть контузия. Слышали?
Ну хорошо, давай тебя счетоводом оформим, будешь с Махиром посменно работать.
Старшие говорили: кто в семьдесят лет начинает учиться играть на зурне, тот только в гробу заиграет, невесело улыбнулся Иса. Стар я, сынок, новое ремесло заводить. Только и осталось дел на этом свете единственного сына женить. А там уж и в последнюю дорогу начну собираться. Так что, если можно, оставь меня у парома из него и гроб мне сколотят.
Что за глупости, джаным, какая «последняя дорога», о чем ты говоришь?! громко воскликнул Омароглу. А кто внуков будет нянчить? Председатель глянул на задумавшегося Ису, тихо проговорил: Да, мало вас осталось Ты ведь с моим старшим братом уходил на фронт