И так, господа и дамы, в уши вторгается знакомый резкий голос Потрошителя, к нам идет внешний финансовый аудит.
Зал эту новость встречает, ожидаемо, «бурной радостью».
Теперь понятно, почему всю прошлую неделю он так гонял всех, кто так или иначе причастен к финансовым потокам.
Пока он раздает указания, я сижу уткнувшись носом в блокнот, делаю короткие заметки. Меня
близко.
Поворачиваюсь, стараясь одновременно держать ровно зонт и свое сконфуженное лицо.
Черт, а можно вернуть того, бородатого, потому что этого как-то сразу слишком?
Хотела еще раз поблагодарить вас за цветы, Владимир Эдуардович, ляпаю первое, что приходит на ум.
Он перехватывает ручку зонта, подвигается ближе, хотя его плеч слишком много, чтобы они вмещались даже под моего английского «клетчатого красавца» на целых шестнадцать спиц. Я почему-то смотрю, как капли дождя вразлет отскакивают от ткани его пальто сегодня не по погоде светло-серого, на котором уже сейчас остаются темные потеки.
И за вашу таблицу, бормочу уже почти шепотом, совершенно сконфуженная его задумчивым молчанием. Она, представьте, пригодилась.
Да что вы говорите, слегка иронизирует. Собираетесь признаться, что ошибались на мой счет, Майя?
Боюсь, одного удачного внедрения для этого недостаточно.
Вы всегда стоите до конца, констатирует как факт.
Пришлось научиться держать позиции.
Поужинаете со мной? спрашивает в лоб. Слегка хмурится. У нас завелась «крыса», Майя. Как вы понимаете, это вопрос не для обсуждения в офисе. И мне нужно с вами переговорить, прежде чем давать службе безопасности команду «фас».
«Крыса»? У нас?
Садитесь, открывает дверцу машины, как бы ставя точку в отведенном мне времени на размышления.
Я забираюсь в салон, до сих пор не в состоянии переварить услышанное. Да ну в смысле «крыса»? Сто лет такого не было. Еще когда я только пришла в LuxDrive, буквально через пару месяцев развернулся грандиозный скандал с тем, что наши конкуренты каким-то образом стали предлагать клиентам аналогичные условия. Было длинное и грязное разбирательство, но в итоге все сошлось на вполне мелкой сошке, которую по тихому выперли с «волчьим билетом» а промышленный шпионаж.
Тем не менее, я до сих пор с ужасом вспоминаю царящую в офисе атмосферу напряжения и подозрения. Когда все смотрели друг на друга с нескрываемым: «А может это ты шпион? Отчасти, вина на этом лежала на тогдашнем HR-директоре, которая не смогла сохранить высокий уровень конфиденциальности. Тот факт, что Резник настроен на максимальную конфиденциальность так мне по крайней мере кажется не может не накинуть еще пару очков в копилку его профессионализма.
В салоне пахнет уже знакомой мне кожей, перцово-алкогольным парфюмом и еще чем-то, что я начинаю ассоциировать с ним. Резник устраивается рядом, кивает водителю, и машина плавно трогается с места.
«La Luna Rossa» вас устроит? интересуется Резник, когда машина трогается с места.
Что? Разве вы не собирались обсудить заведшегося в нашем коллективе грызуна?
Именно, и так как это будет не самый приятный разговор, считаю своим долгом не делать это под аккомпанемент вашего урчащего живота.
И мой живот как назло издает длинный голодный рык. Ну логично, я ведь из-за Юлькиной новости о собеседовании у «элианов» так толком и не пообедала.
Резник достает сигарету отмечаю, что на этот раз не утруждается получением моего хотя бы формального согласия. Просто закуривает.
Мы едем примерно минут двадцать, и почти все это время Резник разговаривает по телефону. Я отворачиваюсь к окну, стараясь делать вид, что ничего не слышу, хотя даже в таком огромном автомобиле это нонсенс. Я буквально в курсе, о чем и с кем он говорил, и знаю, что в его столичной квартире какая-то проблема с трубопроводом и он в три горла чихвостит нерадивых ремонтников, которые что-то напутали с трубами. И что-то мне подсказывает, что Потрошитель еще сильно сдерживается, чтобы не оскорбить мой слух.
Так что, когда мы, наконец, подъезжает к ресторану, он демонстративно переводит телефон в беззвучный режим, выходит, обходит машину и сам держит надо мной раскрытый зонт.
Нас уже ждет заказанный стол один из официантов проводит на второй этаж, показывает наши места: у панорамных окон, с видом на ночной город. Я заглядываю в меню.
А если бы я отказалась? рискую задать не критичный, но мучающий меня вопрос. Вы же заказали ресторан до того, как «обрадовали» меня чудесными новостями.
Я знал, что вы не захотите остаться в стороне, отвечает Резник, без особо интереса разглядывая меню. Давайте сделаем заказ и проговорим предметно? Вино?
Я выбираю куриное филе с соусом Марсала, баклажаны пармиджана и бокал белого Пино Гриджио. Резник просит тоже самое.
У нас утечка от «продажников», наконец, озвучивает Резник, когда официант ставит перед наим тарелки и моментально растворяется. Работает схема, которая приносит кому-то неплохие деньги. И мне
я точно не буду хочу сохранить хотя бы остатки гордости.
Бросьте, Майя, мы ведь просто ужинаем.
Разве? А мне показалось обсуждаем, как спасти мою шкуру.
Вот сейчас вы драматизируете. Он улыбается, и эта улыбка, блин, чертовски ему идет. Как щепотка того самого перца в блюдо, чтобы оно, наконец, стало полностью идеальным. Я не дам вас в обиду.