Цокот каблуков отдает эхом нервозности.
Готовит речь о том, какой я мудак?
Выходит, несмело, как будто ей шестнадцать, сохраняет между нами дистанцию.
Сюрприз, улыбается и поправляет ладонью платиновое «каре».
У Виктории были длинные ровные каштановые волосы.
Мне принципиально плевать, блондинки, рыжие, шатенки, знойные брюнетки. И длина волос для меня тоже не имеет значение. Я не отношусь к тем мужикам, которые устраивают истерики из-за прически, солярия, цвета ногтей, выбора одежды. Если женщина хочет экспериментировать отлично, есть небольшой шанс, что экспериментировать она хочет не только с прической.
Но блядь.
Решила сменить имидж, Вика подходит ближе, замечает цветы, футляр, но трогать не спешит. Даже на меня не смотрит. Только нервно дергает плечом.
Я выдал какую-то сильно не ту ожидаемую реакцию?
Но это же настолько очевидно, что на секунду загоняет в ступор.
Вот просто зачем?
Отлично выглядишь, Вик, как всегда.
Я не могу сказать ей что-то другое, потому что слишком хорошо помню, из какого дерьма она выгреблась и как сильно «болела» потом. Я знаю, как она старалась и продолжает стараться.
Но гребаный вопрос «какого хрена, Вика?!» продолжает долбить мою голову.
Тебе правда нравится? Виктория поднимает взгляд, слишком очевидно ищущий одобрения.
Очень необычно.
Ее улыбка такая же вымученная, как и моя попытка уйти от прямого ответа.
Но Вика не из тех, кто закатывает истерики. Склонна слишком драматизировать и зачем-то излишне сильно идеализирует мою далеко не безгрешную тушу (уж она-то точно знает, что это не так), но умеет глотать даже самые горькие пилюли. Список ее положительных качеств достаточно длинный, и за два года нашего знакомства и полгода отношений, сегодня случится проёб.
Копалась? Нашла, что искала? Сделала выводы и решила, что «смена имиджа» под женщину, которую я слишком нежно обнимаю на десятке постановочных фото это именно то, что заставит меня отвечать «я тоже», на ее «соскучилась»?
Она все-таки открывает подарок, любуется на браслет, защелкивает его на запястье.
Вертит руку так, чтобы камни разбрасывали по стенам голубые блики.
Очень красиво, Вадим. Спасибо.
Прости, что не пришел на выставку. Реально было много работы.
Знаю-знаю, а еще мы просто любовники и «ничего не изменится».
Подходит ближе, кладет одну руку мне на плечо, другой тянется до подбородка.
Заглядывает в глаза в ожидании поцелуя, а потом сама же его и форсирует.
Вике тридцать шесть.
Она интересная, красивая, эффектная, самодостаточная. У нее в голове есть мозги. Нам всегда есть, о чем поговорить. И если допускать мысль, что я когда-нибудь задумаюсь о браке, то, пожалуй, Виктория была бы первой претенденткой на роль моей жены. Но полгода назад мы четко расставили буйки просто_секс. Просто секс друг с другом, без походов «налево» и с возможностью в любой момент все это закончить.
Я был чертовски честным с ней. Даже если тогда это звучало излишне прозаично и жестко для ушей женщины, прожившей десять лет в браке с конченной мразью.
Я за эти полгода даже пальцем ни до кого, кроме нее не дотронулся, не посмотрел, потому что на хер бы оно впало, если у меня есть женщина, закрывающая все мои сексуальные потребности, и при этом нам просто хорош вместе, и никто не спешит свинтить из постели сразу после исполнения «обязательной и произвольной программы». Я уважаю женщину, которую выбрал, и свой выбор этой женщины.
Но, блядь зачем, Вика?!
Прости, это было очень тупо. Она умница, понимает, что означает мой трехсекундный мазок губами по ее губам. Я не знаю, зачем я это сделала! Просто подумала, что Что ты просто хотел бы возможно
Виктория нервно перекрещивает и снова отпускает пальцы, пятится, случайно сбрасывает букет на пол.
Хочет поднять, но я успеваю поймать ее за локоть, подтянуть к себе.
Заправляю белую прядь ей за ухо.
Как уже делал когда-то с ней.
Ты же не вот этого хотела, Вик, правда? Чтобы я задирал твое офигеть какое красивое платье, поворачивал раком, и трахал не тебя, а ее? Так какого хера, Вик?!
Да забей ты на этот веник, Вика, сам закладываю ее руку себе под локоть. у нас там французский ресторан стынет.
Глава вторая: Барби
В декабре.
Здравствуй, дом родной, я чуть не начала забывать, что снег здесь бывает только когда метеорологи бухают и чисто на дурака ставят в прогноз «плюс тридцать» в канун Нового года.
Господи, я соскучилась.
На минуту застываю на месте, закрыв глаза и подставив лицо знакомому, сумасшедше обволакивающему аромату родной зимы с туманом и густым ароматом соли в воздухе, хоть отсюда до моря минимум десять километров. Но ощущается так, будто оно здесь, за поворотом, и если напрячь слух, то шум прибоя можно услышать даже за гулом машин и громкой инфраструктуре аэропорта.
Последние пять лет я провела в Лондоне училась, голодала, выживала, как умела.
Потом еще год пахала как папа Карло в нью-йоркском офисе Apex Strategies.
А в последний раз была дома два года назад на похоронах отца.
Сзади кто-то ворчит мне в спину и я, спохватившись, откатываю свой огромный чемодан от раздвижных дверей. Все еще не спешу прыгать в такси, потому что хочется надышаться домом.