И ручкою своею белой махнула.
Что ж, в таком случае тебе будет понятно и мое стремление отыскать себе супруга
Царевича?
Она бокал отставила, провела по краюшку пальчиком.
А ты привыкла говорить, что думаешь что ж, откровенность это роскошь, но иногда можно себе и роскошь позволить. Нет, Зослава. Это мой батюшка желает, чтобы я за царевича замуж вышла.
Вот оно как
Знаешь, говорят, что берендеям в глаза смотреть не стоит. Она села напротив, подперла щеку рукой и глядела прямо, с интересом. Что видят они не только душу, какова она есть, но и помыслы человеческие, и захочешь укрыть, не укроешь. Правда это?
Берендеем мой дед был. А у меня бывает порой
Бывает
Взгяда Велимира не отвела.
Напротив, мелькнуло в ее глазах что-то этакое, не то надежда, не то сомнение.
И сейчас ты ничего не видишь?
Ничего необычного ничего.
А даром она слаба, это-то я ныне вижу и без дедова наследия. Правда, еще не всегда, потому как взгляд иной тренировать надобно. Не выходит у меня, чтоб по первому желанию. Нет, прищуриться надобно, голову отвернуть, глянуть самым краешком глаза.
Вот тогда-то люди и меняются.
Кто красным полыхнет, кто зеленью кто синевою. Аура сие, сиречь сила, которая людям от Божини перепала, и цвет ея, структура многое говорят, что про человека, что про таланты его.
Велимира отливала синевой.
Вода, значит.
Но едва-едва и силы этой хватит, чтобы в Акадэмии учиться да век продлить свой, но и только. А большего ей и не надобно.
Видишь, да? Божиня мне силы каплю плеснула, верно, решила, что от рождения и так всего вдосталь. Красотой наделила разумом, смею думать. Богатством. Родом знатным. Живи и радуйся.
Только нерадостно как-то сие было сказано.
Но я бы многое отдала за то, чтобы сила у меня была настоящая сила, а не это знаешь, почему?
Почему?
Потому что это был бы шанс свободу получить. Эти девки, которые в мои подружки набиваются, думая, будто не вижу я, чего их дружба на самом-то деле стоит, не разумеют, что получили от Божини. Им в мою клетку охота. А мне их судьбы свободы выучиться да и жить своим умом, своим правом
И тут я ее поняла.
Небось, что боярское дочери, что холопской одна судьба: замуж по отцовскому-то слову. Правда, одной за соседа, другой за царевича, а все одно доля, коль не с милым, то и неволя да и после жить ей за мужем, слова своего не имея.
Другое дело, коль сила в бабе имеется колдовская. Небось, такую неволить никто не восхочет. И слушать ее будут. И слушаться.
Ежели б не царевич, батюшка мой меня из горницы и не выпустил бы. Велимира подняла стеклянный кубок. Сказал, что я должна использовать свой шанс и я использую видит Божиня, использую и ты мне поможешь.
Глянула так, что слова утешения, каковые я намеревалась произнести, в горле комом стали.
Мне не надобен царевич, Зослава, меж тем продолжила боярыня Велимира. Доволи того, что сестрица моя, за него просватанная, померла говорят, что слаба была здоровьем
А на деле?
А на деле не желает царица с нами родства. Потому, ежели вдруг случится мне за царевича выйти, то, чую, и у меня со здоровьем беда приключится.
Тогда чего ж ты, боярыня, от меня желаешь?
Ах, до чего не по нраву был мне нынешний
разговор, виделась в нем слабость боярыни, каковой мне случилось свидетельницею стать. Слабость пройдет, да только слово-то не воробей, вылетит не споймаешь, не возвернешь назад.
И как скоро пожалеет она о собственной откровенности?
Помощи твоей желаю. Бледная ручка Велимиры, тоненькая, легонькая, никогда-то тяжкой работы не знавшая, коснулась виска. Потому и говорю все, как есть.
А не боишься?
Чего?
И сама себе ответила:
Мой дед, когда жив был, многое мне сказывал и про берендеев тоже был у него дружок давний вашего роду. И говорил дед, что надежней того дружка никогда и никого не было, что верил он ему, как самому себе, а то и больше, потому как себе дед верил с оглядкою.
Все одно не понимала я. Берендеи, небось, как и люди, разные бывают. Но боярыне в прихотях ее видней.
Да и сама я вижу дар мой, хоть и слабый, а все одно полезный. Не станешь ты языком молоть, Зослава, попусту. Не в твоей это натуре. И не в вашей. Это первое. А второе она лукаво улыбнулась, растеряв на миг боярское свое величие, ничего-то важного я тебе не сказала
Эк у нее хитро получается, говорила, говорила, а теперь, мол, ничего важного и как это понимать-то? Голова-то у меня, небось, не боярская, к этаким хитромудростям негодная, она и с наукою-то едва-едва управляется.
А что до вопроса твоего, Зослава, то нужно мне знать, кто из них точно не царевич
Сказала и замолчала.
Долго молчала, раздумывая, верно, не доволи ли с меня боярское ласки да бесед задушевных. Я же думала о своем.
Не желает боярыня за царевича идти?
Батюшка неволит?
А ей страшно страх я чуяла, и еще отчаяние, темное, сокрытое на самом дне зеленых, стеклянных будто, глаз Велимиры. С такими глазами топиться идут. Или душу выносят на перекрестье дорог, отдавая в руки того, о ком и подумать-то страшно. С такими глазами творят вещи жуткие, о которых обыкновенный человек и помыслить не смеет