Ничего не получается, пожаловался вдруг Захар. Все уже было! Беляев писал, Толстой писал, Обручев писал, Абрамов писал, Казанцев, Орловский, а я не могу простенького сюжета придумать! Наверное, я бездарность!
Кое-кто за соседними стендами уже запустил свои сборки и поэтому последнюю фразу ему пришлось проорать на всю аудиторию, пробиваясь сквозь шум разгоняющегося асинхронника.
Ну что ты, Захаркин, запричитала Зойка, уронив на пол и смешав в кучу разобранные уже провода, ты же самый умный в группе. Ты, наверное, просто мало думал.
Она тоже была тайно влюблена в моего друга и любые его самоуничижительные заявления ранили ее в самое сердце. И хотя Захар ее в упор не замечал, считая чем-то вроде стенографической машинки, у которой всегда можно
переписать пропущенную лекцию, надежды она не теряла и всячески опекала нашего порывистого отличника как наседка пушистого цыпленка.
Зойка, курица, посмотри, что ты наделала! рыкнул я. Разбирай теперь все заново! Мне как схему соединять-то?
Не, парни, сокрушался Майцев, все-таки я бездарь. Даже простенького рассказа не выходит придумать, все какие-то нелепицы сочиняются. Бессвязные. Трах-бах, все победили. Скукота. Ладно, умер Максим, да и хрен с ним! Чего там со схемой?
Зойка, ползавшая по полу, подала нашему светочу свою методичку и вдвоем с ним мы закончили собирать схему запуска за десять минут. Резво сняли показания и за час до конца лабораторной работы посадили Зойку строить графики по получившимся результатам.
Я решил бросить институт, сообщил я Майцеву.
Он на несколько секунд задумался, потом согласно кивнул:
Верно решил. Я тоже брошу. Только вот как с армейкой быть? Если туда идти, то два года потеряем по любому. А то и три, если вдруг законопатят куда-нибудь на Краснознаменный Тихоокеанский.
Я об этом уже успел подумать:
Через Михалыча, так звали Майцева-старшего, не выйдет?
Через папу? Захар сделал круглые глаза. Ты представляешь, какая статья будет в наших военных билетах? Можно на лбу написать «Сумасшедшие» и то не так критично. Нам же потом даже дворниками никуда не устроиться! Только в совхоз на сортировку яиц и баклажанов.
Ты всерьез думаешь работать на заводе, когда скоро будет происходить вот такое? Меня удивил его оптимизм. Нет так нет. Тогда придется отрубить тебе левую руку. А мне ногу. В армию нам идти нельзя. Афганистан опять же. Говорят, оттуда не только на своих ногах приезжают.
Руку? Захар передернул плечами, бр-р-р-р Не, уж лучше испортить себе бумажку, чем что-то отрубать. Только ты тоже пойми: вот приду я к отцу и что скажу? Папа, нам с Серым нужны белые билеты, и мы решили бросить учебу чтобы спасти мир? Тогда он точно освободит меня от армии. По своей доброй воле и отцовой озабоченности моим душевным здоровьем. Законопатит в свою психушку на пару месяцев с диагнозом «малопрогредиентная шизофрения» и «привет, галюники!»
Мальчики, Зойка, навострившая свои полупрозрачные уши, влезла в наметившуюся паузу, вы чего это придумываете?
Пиши, а?! Мы рявкнули на нее в два голоса.
Но на несколько минут задумались.
Предлагаю все рассказать папе. Сказал Захар. Нам все равно кто-то понадобится из тех, кто уже что-то понимает в нынешней жизни. Почему бы не он?
Я тоже думал, что кто-то из взрослых будет полезен нам в наших начинаниях. Но Сергей Михалыч, отец Захара, психиатр и главврач областного психдиспансера?
Я принялся за разборку схемы, параллельно обдумывая захарово предложение. В принципе Михалыч мужик нормальный и если он пожелает нам помочь, то лучше нечего и желать. Но вот если он закусит удила и признает меня «интересным случаем в медицинской практике» мне быстренько наступит карачун. Сохранить разум в его заведении трудно. А я и без того сильно сомневаюсь в своей «нормальности». С другой стороны, начав беседу, я уже буду знать ее итог и, если что-то пойдет не так, попробую перевести все в шутку. Правда, шутить с психиатром, имеющим ученую степень, может выйти накладно.
Поехали? решился я, подхватывая свой «дипломат».
Пока, Зойка, попрощался с нашей подружкой Захар.
Он посмотрел на методички и книжки, которые принес с собой и махнул на них рукой:
Наплевать теперь! Пошли, Серый!
Ой, за нашими спинами сказала Зойка. А вы куда?
Мы туда! Показал пальцем на дверь Захар. Не скучай тут без нас, Зоичка. И Родыгину скажи, чтоб подобрал тебе новую бригаду.
До психушки мы добирались молча каждый думал о своем.
Сергей Михайлович Майцев принял нас сразу после обхода, попросил кого-то из сестер заварить цейлонского чаю, который исправно поставляли ему благодарные родственники пациентов и, сняв халат, расположился в своем начальственном кресле.
Было оно неудобным и страшным об эргономике его создатели имели самое отдаленное представление. Но, вместе с тем, выглядело оно большим и, несомненно, крутилось как и положено креслу очень важного человека. Потому и стояло в кабинете главврача.
Сам Майцев-старший недавно отметил сорокапятилетие, был бодр, свеж, и энергичен, но на доктора он был похож меньше всего. Сними с него пиджак с галстуком, надень засаленную ковбойку и спецовку и вот перед тобой хитроватый слесарь-сантехник из квартального ЖЭКа. Поседевший «Афоня». Пока не начнет говорить, от этого первого впечатления избавиться было трудно.