Повернувшись к старичку, уже листавшему газету, сказал:
Вот, к маме на работу еду. Дядя провожал, говорил я на всякий пожарный. В это время у людей была какая-то гипертрофированная ответственность за детей, даже не своих. Поэтому требовалось сделать так, чтобы меня не расспрашивали, куда это еду один. Говорил тихо, чтобы только дедок смог меня расслышать, для остальных я ехал с ним.
Старичок вышел через шесть остановок. Выйдя за ним следом, я почти сразу же свернул немного в сторону и скрылся в «зеленке». Проще говоря, залез в заросли кустарника.
«Так, что мы имеем в данный момент?»
Усевшись на ветке куста (у маленького роста всё же есть некоторые преимущества), стал копаться в рюкзаке. Сначала достал остатки сухпая и позавтракал. Потом пришла очередь блокнота и карандаша в обновлённом теле буквы у меня выходили очень уж корявыми, нужно было потренироваться в их написании. Потратив на это минут двадцать, выбрался наружу и отправился искать почту.
Нашлась она в трехэтажном доме, похоже, еще дореволюционной постройки.
Медленно поднимаясь по ступенькам, я пропустил вперед молоденькую девушку, одетую в сиреневый сарафан. Попав внутрь, огляделся и с деловым видом подошел к конторке, за которой сидела немолодая женщина.
Добрый день. Вежливость с пожилыми людьми никогда не помешает, это их заметно расслабляет.
Тебе чего, внучок?
Чтобы сразу отсечь все вопросы, объяснил:
Мы с папой сестренку на коляске катаем, она маленькая совсем. Моя мама ее в капусте нашла. Вот.
Со стороны девушки, изучающей имевшиеся в продаже открытки, послышался всхлипывающий смешок.
Разговаривать с сотрудницей почты было неудобно. Высота конторки, где находилось окошечко кассы, была для меня слишком большой. А вот если отойти метра на три назад, мы уже могли общаться с кассиршей лицом к лицу. Правда, довольно громко. Смешок девушки заставил нас одновременно повернуть головы в ту сторону. И если лицо кассирши выражало недовольство и осуждение, то я с интересом прошёлся взглядом по выпуклостям довольно красивой фигуры и машинально сказал:
Мняка! Дай, а?
Теперь уже женщины смотрели на меня с заметным удивлением. Наконец кассирша спросила:
Так что случилось-то? Папа тебя послал?
Да, папа денюжку дал, велел купить вот это. Я подал кассирше блокнотный листок с аккуратно написанными словами.
Через минуту в руках у меня оказались карта города и свежая местная газета.
Человека, который меня интересовал, звали Романов Григорий Васильевич. Именно его фотография была в газете, найденной на станции, и именно к нему я собирался обратиться за помощью. Вот только для начала его нужно было отыскать. Как? Хороший вопрос. Записаться на приём? Взрослому это, может, и не составило бы проблем, однако моему телу было сейчас всего пять. Значит? Значит, нужно искать другой способ.
Помнится, ещё в той жизни кто-то из сослуживцев рассказывал, что живёт Григорий Васильевич в центре Ленинграда, в доме, который люди так и называли дом Романова. Наверняка проникнуть туда будет проще, и в этом случае мой главный недостаток возраст окажется, наоборот, достоинством.
Купив в гастрономе бутылку молока и сладкую булочку, я с аппетитом перекусил, продолжая обдумывать возникшую идею, и чем дольше думал, тем больше она мне нравилась. Наконец, закончив второй завтрак, выбросил мусор в ближайшую урну, отряхнулся от крошек и отправился на поиски.
Вряд ли мне удалось бы самому открыть эту тяжёлую дверь, но помог случай. Из дома как раз выходила какая-то женщина с авоськой и пропустила меня в подъезд. Под ее подозрительным взглядом я направился к консьержу, сидящему за столом справа от входа.
Здравствуй, молодой человек. Заблудился? опередил меня на секунду консьерж.
Чуть наклонив голову набок, исподлобья поглядев на привратника, ответил:
Нет, не ошибся. Мне нужен Романов Григорий Васильевич. Первый секретарь Ленинградского обкома КПСС.
И что же такому молодому человеку понадобилось от Григория Васильевича?
Молодой человек скажет это только лично Григорию Васильевичу.
Мне пришлось простоять на площадке первого этажа минут десять, пока смогли дозвониться
до Романова и получить его указания. Наконец откуда-то появился молодой парень в костюме и при галстуке и, положив мне руку на плечо, сказал:
Пойдем за мной.
Дверь нам открыла молодая девица с прекрасной фигурой и глазами законченной стервы. Окинув меня взглядом, она спросила:
Это ты, что ли, к дяде?
Я, можешь не сомневаться! Давай веди. Богиня
Меня прервал спокойный усталый голос, раздавшийся из глубины квартиры:
Ксюша, ну что же ты держишь гостя на пороге? Позади девчонки стоял сам Романов, вытирая мокрые руки белоснежным полотенцем.
Здравствуйте, Григорий Васильевич, сразу же поздоровался я с ним.
Здравствуйте, молодой человек. Что привело вас в столь поздний час к нам в гости?
Я пришел выразить благодарность от всех воспитанников детского дома, нес я какую-то чушь. При этом, глядя в глаза Романова, покосился на девицу и жестом руки попросил Григория Васильевича удалить ее.
Приподнятые от удивления брови первого секретаря показали, что он понял меня.