Вчера днем Ольга и Товмасян выходили в космос
снять использованные кассеты с астроблока. Система
терморегулирования в скафандре Виктора забарахлила,температура упала почти до нуля по шкале Цельсия.
Климов стал настаивать на немедленном возвращении
Товмасяна в корабль, но Виктор все же уговорил
командира разрешить продолжить работу в космосе,заверив «космического перестраховщика», как он иногда
называл Климова, что в не столь далекие времена, когда
он, восходящее светило астрофизики Виктор Товмасян,работал в Бюраканской обсерватории на Кавказе, ему все
тамошние горные морозы были нипочем. И вообще он
человек закаленный. Но когда через два часа Виктор
вернулся в корабль, он был похож на молодого Деда
Мороза даже на его короткой черной бороде серебрился
иней. А вечером Товмасяна стало знобить, у него
разболелась
голова,
и
Ольга,
исполнявшая
по
совместительству обязанности врача экспедиции, после
короткого радиосовещания с медицинской группой из
Центра управления полетом поставила диагноз
простуда. И как сегодня утром Виктор не храбрился, как
не доказывал всем слегка охрипшим голосом, что он
абсолютно
здоров,
Климов
отстранил
его
от
непосредственного участия в спасательной операции на
44
Хрустальные небеса
«Гермесе» и усадил в кресло бортинженера
контролировать по радиолокатору расстояние до
французского научного комплекса. Отправиться через
открытый космос к терпящим бедствие космонавтам
предстояло Олегу Павлову и Ольге Мухиной.
***
Красная
треугольная
стрелка
на
счетчике
кислорода почти коснулась деления с цифрой «6».
Профессор биологии Поль Бреффор посмотрел на
индикатор, скользнул по лицам своих соотечественников
и ровным спокойным голосом сказал:
- Русские наверняка успеют. Они должны быть уже
где-то рядом.
- Ваш оптимизм еще не испарился, профессор?
иронически улыбнулся второй пилот «Гермеса» Жан
Массакр. Я что-то не верю, что коммунисты очень уж
торопятся спасти трех несчастных французов.
- Не забывайте, что один из этих несчастных
французов это вы сам, Жан, - резко ответил Бреффор.
Я, признаться, не понимаю вашей неприязни к русским.
- О, нет, профессор, возразил Массакр, - дело не в
русских. Мне абсолютно все равно, кто явится сюда за
моим окоченевшим трупом русские, японцы или негры.
Но ведь сюда явятся коммунисты, а я с детства не люблю
красный цвет, профессор.
- Простите, Жан, за кого вы голосовали на
последних выборах? спросил Бреффор.
- Конечно, за Мишеля Дюбуа, господин Бреффор, -
ухмыльнулся Массакр. Нашей стране давно нужна
сильная рука.
- Я так и думал, что вы правый, Жан, - брезгливо
поморщился Бреффор. От вас так и несет духом
полувековой давности. Еще немного и вы начнете
излагать нам идеи о расовом превосходстве и
исторической миссии западноевропейцев.
-
Типичная
ошибка
левых,
профессор,
-
снисходительно улыбнулся Массакр. Вы всегда валите
45
Хрустальные небеса
в одну кучу нас и нацистов, а ведь между ними и нами
большая разница.
- Да, - ответил Бреффор, - вы сменили свастику на
две скрещенные молнии, а коричневые рубашки на
синие береты.
На боковом пульте замигал зеленый квадратик с
надписью «Связь». Массакр щелкнул тумблером.
- Алло, «Гермес», говорит пункт связи «Москва»,затрещал динамик. «Прометей» находится от вас на
расстоянии около ста метров. Русские начнут переход
сразу после того, как вы пересечете терминатор и
выйдете на освещенную сторону Земли.
Мартина Ренар, двадцатитрехлетний инженер-физик, прильнула к иллюминатору. Чуть выше «Гермеса»,закрывая собой звезды, висело темное дельтовидное
тело русского корабля. На концах крыльев и фюзеляже
«Прометея» ярко мигали красные и зеленые маяки,ровным белым светом горели прямоугольники носовых
иллюминаторов. Мартине на секунду даже показалось,что она видит за стеклами лица русских космонавтов.
- Ну, вот, - сказал Бреффор, - они уже здесь.
- Да, они совсем близко, - отозвался Массакр.
Извините, профессор, я был не прав. Коммунисты
оказались лучше, чем я о них думал.
- Ах, да оставьте вы это, Жан, - махнул рукой
Бреффор. Давайте лучше подготовимся к встрече
наших русских друзей.
***
На экране ЦУПа пестрая рябь помех сменилась
четким изображением «Гермес» и «Прометей» вышли на
освещенную сторону Земли, и командир советского
корабля Игорь Климов включил бортовую телекамеру. К
распластавшемуся
на
фоне
звездного
неба
тяжелораненому французскому орбитальному комплексу
тянулась тонкая серебристая нить переходного фала. У
самого конца фала висели две маленькие, словно
игрушечные фигурки в снежно-белых скафандрах с
46
Хрустальные небеса
округлыми параллелепипедами ранцевых двигательных
установок.
- Французские астронавты одели скафандры и
готовы открыть люк, - сказал руководитель дежурной
смены Дмитрий Шалимов. Как только люк будет открыт,Павлов зафиксирует фал и можно будет начинать
эвакуацию.
- Скорее бы, - Жан-Лу Кретьен нервно потер руки.
Дмитрий, сам процесс перехода очень опасен?
- Конечно, некоторая опасность есть, - согласился
Шалимов, - но риск для ваших ребят сведен почти к нулю
Павлов и Мухина в скафандрах с ранцевыми
двигательными установками будут рядом. Так что
потеряться в космосе нашим французским коллегам, если
они случайно отцепятся от фала, мы не позволим.