Не бойся, сказала Ведьма. Сейчас время синхронизируется
Что?
В Центруме и этом мире, я зову его Хронос, время течет по-разному. За нашу минуту здесь проносятся сутки Не бойся, сейчас все выровняется!
А я и не боялся. Я стоял, дрожа от восторга, и смотрел, как облака вьются в небе белым кружевом, как несется над головой солнце, как вновь вспыхивает красным закат и бросаются в полет звезды
И тут все кончилось. Звезды застыли, море мирно дышало у самых ног. Мартыш тихонько и возбужденно взвизгнул.
Долг, сказала Ведьма. Плата. Удача.
Друг, сказал мартыш. Расчет. Удача.
Он мягко шагнул в темноту и исчез.
Это его мир? спросил я. Меня слегка колотило от возбуждения. Ты отвела его домой?
Нет, не его, ответила Ведьма, озираясь. Тут живут странные птицы. Что-то вроде огромных пингвинов. Они плавают по морю в деревянных лодках и гребут крыльями. Охотятся на на млекопитающих. Швыряют в них гарпуны.
Ты не шутишь? тихо спросил я.
Нет, не шучу. Отвернись, надо уходить.
Я отвернулся. Подумав, снял автомат и крепко сжал в руках. Я ведь тоже млекопитающее. Спросил:
А что ж ты говорила, что здесь не опасно?
Я сказала «почти», Ведьма опять чем-то шуршала. Выругалась. До меня долетел слабый отблеск фонарика. Почти безопасно. Пока мы были в разном времени, нам не могло повредить ничто материальное я так думаю.
Я посмотрел на мокрые насквозь кроссовки и покачал головой. Ох, не думаю я, что «не могло»
Пошли!
Хоть никаких гигантских пингвинов с гарпунами поблизости и не было, но я вывалился в Центрум с огромным облегчением. Тут, казалось, прошло всего несколько минут.
А мартыш? спросил я. Его там не сожрут?
Он сам сделал выбор, сказала Ведьма. Мартыши очень любопытны. Им нравится путешествовать порталами, и они многое готовы отдать за дорогу в новый интересный мир.
И что же он тебе дал? полюбопытствовал я.
Ведьма молчала. Я даже думал, что она вообще не ответит. Но минут через десять, когда мы уже шагали под гору, обратно к заставе, Ведьма сказала:
Тебе бы не понравилось узнать, что именно я получила. Но достаточно сказать, что я проживу года на два больше, чем должна была.
Еще через пару шагов она добавила:
Когда состаришься
спросишь меня, я отвечу.
Я скептически посмотрел в ее спину. А потом подумал, что она идет гораздо быстрее, чем передвигалась весь последний год
Спрошу, сказал я.
Только лампочек у изголовья полок не было, имелась лишь одна под потолком, газовая, что вызывало у меня легкую жуть я как-то слышал от пожарного рассказ о том, как быстро сгорают вагоны. Но лампа не горела, газовая магистраль оказалась пустой, и я успокоился.
Под мерный и даже чем-то убаюкивающий храп Скрипача я оделся и обулся. В купе было неожиданно прохладно, видимо, в горах дыхание осени чувствовалось куда сильнее, чем на равнине.
Подсвечивая фонариком, я вышел из купе. Фонарик у меня был замечательный, раритетный, выпуска тридцать седьмого года двадцатого века. Светил он, конечно, не так ярко, как нынешние, зато в нем не было ни грамма пластмассы. Даже провода были в натуральной каучуковой изоляции. Я заглянул в соседнее купе там спал Хмель и какой-то молодой парень из наемников. Хмель открыл один глаз и шевельнул рукой под одеялом.
Это Ударник, прошептал я тихо. Не пальни сдуру!
Хмель закрыл глаза и, похоже, уснул снова. У нас у всех хорошие нервы, те, у кого с этим плохо, долго в Центруме не живут.
Я прошел мимо остальных купе (и убедился, что сон наемников чуток не менее нашего, в трех из четырех купе мое появление вызвало легкие шевеления), посетил туалет простой, надежный туалет системы «дырка в полу, попади на шпалу». Умылся кран вначале выпустил порцию ржавой воды, потом выдал относительно чистую.
И вышел в тамбур.
Дверь была не заперта, за сцепкой заманчиво поблескивали в рассветном полумраке ведущие на тендер лестницы. Я открыл дверь, протянул руки, вцепился в перекладину. Поезд шел ровно.
Авантюризм, конечно
А преследовать пограничный спецназ не авантюризм?
Перебросив на лестницу ноги, я довольно легко перебрался на тендер, поднялся по лестнице, спрыгнул на слой угля и, пригибаясь, чтобы спрятать лицо от встречного ветра, прошел к началу тендера. С паровозом тендер соединялся брезентовой «гармошкой», тут уже нужды в акробатике не было. Я подождал, пока дверь открылась и появился молодой парень, помощник машиниста, с совковой лопатой, загруженной в двухколесную тачку. Дохнуло жаром.
Что ж ты творишь, дурелом пограничный! рявкнул парень, обнаружив меня. А если б поезд тряхнуло?
Вы очень ровно едете, попытался польстить я.
Телега едет, а поезд катится! не поддался железнодорожник на лесть и сунул мне лопату. Нагружай!
Когда я закатил тачку с углем в жаркое чрево локомотива, Рой Пагасо с иронией посмотрел на меня. Он был голым до пояса видно, машинист не гнушался сам покидать уголек в топку, и пил воду из жестяного чайника. Картина подкупала своей технопасторальностью. В железном паровозном нутре было светло горело несколько газовых рожков, и неожиданно уютно. На клепаных металлических стенах висели яркие цветные литографии с обольстительными девицами, одетыми «по погоде» то есть в тот минимум, который дозволяли нравы Клондала.