Коляска катила по дороге, сбоку молча сидел Фаль, флегматично глядя куда-то в пространство, то ли думал о своем, то ли просто спал с открытыми глазами. Ту часть пейзажа, которую не закрывали крылья коляски, загораживала шинель кучера, так что смотреть было не на что.
Ксавье даже обрадовался мысленно, конечно когда копыта лошади, прогрохотав по деревянному настилу похоже, они въехали на мост смолкли, повинуясь движению кучера.
Кажется, захромала сказал он и спрыгнул, подходя к лошади и склоняясь над копытом, Камешек поймала, что ли
Вроде бы в стуке копыт не было слышно никакой хромоты, но Ксавье был рад этой небольшой остановке. Фаль зашевелился и молча вылез из коляски. Ксавье выпрыгнул следом.
Они стояли на длинном мосту через реку. Широкую, но непохоже, чтобы отличавшуюся большой глубиной.
«Лахс. Длина двадцать две мили. Вытекает из горного озера Лахс, впадает в озеро Лаут. Судоходна».
Надо же. А знания, полученные в Школе, оказывается, надежно закрепились в голове.
Они стояли почти на середине моста, возвышавшегося над рекой несколькими каменными арками. Фаль уже отошел к краю моста и мрачно а может, безразлично смотрел вдаль. Вокруг расстилалась плоская, как стол, равнина, покрытая сероватым весенним снегом. Разве что вдалеке чернели россыпь крестьянских домов, да темная дорога убегала ровной линией к синеющим горам.
Ксавье подошел к сотнику:
Далеко ли до Шатальштадта?
Совсем нет, сказал Фаль, Можно сказать, что уже приехали.
После чего отвернулся и опять уставился вниз, на свинцовые воды Лахса.
Ксавье пожал плечами до чего же неразговорчивый спутник попался и взглянул на их коляску.
Кучер, вместо того, чтобы вынимать камень из копыта, стоял, глядя в их сторону. В его глазах горел азарт и ожидание.
«А ведь лошадь не хромала» подумал Ксавье.
Успел подумать.
Успел начать движение, уходя от возможного удара в спину.
А вот увернуться не успел.
В затылок Ксавье врезалась пружинная дубинка, известный в криминальных кругах «Черный Жакоб» стальная пружина, обшитая кожей, с утяжелителем на конце. Надежное приспособление, если ты хочешь ограбить кого-то, не проливая лишней крови.
Ксавье непременно вспомнил бы об этом. Если бы свет перед ним уже не погас.
Фаль, отбросив всю свою флегму, подхватил падающее тело и крикнул кучеру:
Давай живее! Снимай форму! Письмо не забудь!
Всего несколько минут и тело младшего сотника по имени Ксавье перевалилось через парапет моста и с плеском упало в холодные речные воды.
Глава 3
5Штальштадт, пожалуй, единственный город в мире, в современное время окруженный стеной. Пусть это не крепостная стена, как в Дикие века, пусть это всего лишь опоясывающая город каменная лента в пару человеческих ростов в высоту, но зато она целиком и полностью охватывает город, не оставляя
за своими пределами ни одного здания, ни одной самой захудалой мастерской. Пусть враг, подойди он к этой стене с целой армией, даже не заметит ее, скрепленные раствором камни разлетятся в стороны от одного выстрела из пушки, но задача стены Штальштадта вовсе не в том, чтобы не пропускать армию.
Она для того, чтобы не пропускать другого врага, того, что подкрадывается ночью и похищает. Именно от такого врага чернеют на краю стены стальные шипы и блестят стеклянные осколки, от врага, который попытается тайком узнать, что именно делают рабочие города-завода. Кто-то может подумать, что гораздо проще подкупить одного а то и не одного из рабочих и все узнать от него. Однако есть вещи, которые нужно увидеть собственными глазами. Потому что рабочий видит только свой станок, да еще, пожалуй, может заметить то, что делают другие. Подкупать его все равно, что узнавать планы наступления у солдат в окопах. Нет, чтобы увидеть цельную картину, нужны свои глаза, глаза человека, который поймет, что складывается из отдельных деталей охотничьи ружья или армейские винтовки, пишущие машинки или артиллерийские вычислители, вазы или гранаты.
Но, как известно, в любой стене есть дверь. А стене, которая тянется на многие мили и не одна дверь. Ворота для пропуска грузовых поездов, что ходят только по ночам, ворота для повозок, в которых въезжают в Штальштадт, накрытые брезентом, ящики с неизвестным содержимым, а выезжают накрытые брезентом ящики с неизвестным содержимым, ворота для рабочих, которые всегда нужны растущему, как сказочный великан, городу-заводу
Вот к одним из таких ворот и подъехала коляска, запряженная меланхоличной лошадкой. Кучер, одетый в крестьянскую одежду мужчина с грубым лицом, натянул поводья, и с подножки соскочил молодой юноша, в отличие от своего временного спутника, стройный, с тонкими чертами лица, несколько бледноватого, надо признать, со свежим шрамом на том же самом лице, с темными волосами, одетый в черный мундир.
Мундир со стороны казался однотонно-гладким, но при ближайшем рассмотрении, становились видны узоры, вышитые черным по черному.
Мундир Черной сотни короля Шнееланда.
На плечах узкие погоны с одинокой серебряной звездочкой.
Младший сотник.
Юноша подошел к калитке и дернул за свисавшую цепочку. Где-то внутри, за стеной, еле слышно звякнул колокол. Спустя несколько минут в калитке открылось окошко, из которого смотрел охранник: