И вы сможете выдержать боль отказа?
Не знаю, Ваша светлость, не стал я кривить душой, но и идти против воли вашей прекрасной дочери я не стану, я просто надеюсь, что мне не показалось то, что у неё есть ответные чувства по отношению ко мне.
Что же, это честный ответ даже не юноши, а зрелого мужа. Что же касается чувств моей дочери к вам, то могу сказать, что они точно есть, иначе бы я с вами этот разговор не заводил. А Женевьева сама скажет о своём выборе лично при вас, но не сегодня и, думаю, что не завтра. У вас пока есть время присмотреться друг к другу, я хочу счастья своей дочери, но у нашей жизни есть свои правила. Впрочем, некоторые из них уже нарушены и ослаблены, что даёт вам небольшой шанс надеяться на благополучный исход, но не стоит всё же сильно обольщается по этому поводу, барон. Я с вами честен, но и напрасных надежд давать вам не намерен, всё зависит от вас. Хотя, вы уже и так сделали очень многое для нашей семьи.
Граф прервался, достал из внутреннего кармана кителя золотые часы, посмотрел время, защёлкнул крышку и закончил разговор.
Но нам пора ехать, идёмте, барон.
Через несколько минут мы уселись в служебный эфиромобиль и направились в сторону особняка. Я сидел сзади, рядом с охранником, положенным графу Васильеву как губернатору, и смотрел в окно. Уже стемнело, и мощные фары выхватывали из темноты то лица редких, запоздавших прохожих, то разных размеров и форм окна первых этажей, то старые деревья, давным-давно посаженные на улицах.
Ехать оставалось совсем недолго, когда неожиданно в свете фар мелькнула запряжённая в двухместную коляску лошадь и рванула наперерез нам, отчаянно закусив удила.
Тормози! запоздало крикнул граф водителю, который уже и сам резко жал на тормоз, выворачивая руль влево, а я чисто рефлексивно поднял перед машиной щит, мимоходом подумав, что сладкий чай и пирожные оказались весьма кстати, и не ошибся.
Машина дико взвизгнула тормозами, но всё равно не смогла избежать столкновения с лошадью. Животное врезалось в эфиромобиль, который тут же развернуло поперёк дороги, и, замолотив ногами, рухнуло на него, сминая капот, как тонкую фольгу.
Никто не успел ничего понять и решить, как машину сразу с трёх сторон стали расстреливать из револьверов, что не дало ни единого шанса предпринять что-либо в ответ ни охраннику, ни любому из нас, сидевших внутри. Чисто интуитивно я резко уменьшил радиус щита, втянув его внутрь салона, тем самым продлевая его действие и силу противодействия.
Время сжалось, а все звуки мгновенно превратились в непонятный треск, сквозь который прорывались лишь отдельные особо громкие выстрелы. Голова загудела, глаза выхватывали лишь очередное попадание пули в корпус машины да неловкие движения сидящих вокруг меня людей.
Бац, плюм, хррраар!
Пули застучали по корпусу и стеклу, разбивая всё в клочья и разрывая усиленный бронёй металл, но дальше не проникли, останавливаемые моим щитом. Из-за темноты этот факт остался незаметным стрелявшим, что нас, собственно, и спасло.
Грянул взрыв, машину тряхнуло, засыпав осколками, а мой щит держался уже чисто на честном слове. Машина стала парить двигателем, благо мы ехали в эфиромобиле, и основное топливо просто испарялось, и если бы мы находились в локомобиле или в автомобиле с бензиновым двигателем, то так легко не отделались.
Изрешетив в течение пары минут автомобиль, нападавшие скрылись, оставив на месте издыхавшую лошадь, сломанную коляску извозчика, да дымившейся от многочисленных попаданий эфиромобиль. Чуть раньше исчез и мой щит, оставив меня без крупицы энергии дара, в ответ мы не стреляли, водитель потерял сознание, с графом тоже что-то случилось, только охранник и я имели в себе силы на немного большее, чем просто сидеть без движения.
Я откинулся назад, собрался с силами и стал пытаться открыть дверь со своей стороны, то же самое начал делать и пришедший в себя охранник. Дверь всё никак не поддавалась, пока, собрав последние силы, я не выбил её ногой, ухитрившись извернуться в тесном пространстве.
Глава 11 После покушения
Осыпались остатки лобового стекла, разбитого в крошево, трескался и рвался старый материал коляски извозчика под ударами копыт жалобно кричащей умирающей лошади. Гудела голова, контуженная взрывом и грохотом многочисленных попаданий пуль в машину.
Тело болело, меня тошнило от тяжёлого запаха крови и разорванных кишок, хотелось блевать. Со стороны водительского места слышались стоны потерявшего сознание водителя, которому нужно оказать медицинскую помощь, но сил не оставалось даже на это. Сам автомобиль скрипел и словно стонал от полученных ран, рядом с ним билась в агонии умирающая лошадь, распространяя вокруг себя густой и тяжёлый запах конской крови.
Всё это мешало мне собраться с силами и стряхнуть мрак полученной контузии. Неимоверным усилием я заставил себя действовать, тут же застонав от пронзившей голову боли и вывалился в раскрытую дверцу на землю. Поднявшись на ноги, я на минуту остановился, приходя в себя и соображая, что нужно сделать в первую очередь.
Вдохнув пропахший сгоревшим порохом и дымом воздух, я сделал шаг и рванул дверцу со стороны пассажира, буквально поймав в руки тело графа, он оказался без сознания. Вес тела графа Васильева намного превышал мой собственный, с большим