Я так и не вспомнил, кто сегодня на главном входе стоит, и решил не рисковать. Черт с ним, штраф так штраф. Будем считать, что я того неизвестного мне деда таким образом помянул.
Впрочем, уже через пару минут я об этом решении пожалел. Прямо у турникета я лоб в лоб столкнулся как бы вы думали с кем? Ну да. С Силуяновым.
А вот и Смолин! радостно, как-то даже по-детски обрадовался мне он и раскинул руки, как бы предлагая: «Давай обнимемся». Голубь ты мой сизокрылый. Опять влетел?
Не без того, Вадим Анатольевич, хмуро ответил я, признавая очевидное. Но у меня есть уважительная причина.
Как и всегда, Силуянов подошел ко мне, ухватил за плечи и немного потряс. Как и всегда, Смолин. У тебя все дела да случаи. Но всему в этой жизни приходит конец, включая и мое терпение. Все, «дитя солнца», достал ты меня. Иди на свое рабочее место и жди моего звонка. Я вот сейчас на тебя статистику подберу, в папочку ее аккуратно положу и пойдем к Чиненковой, там беседу продолжим.
Чиненкова это как раз тот самый начальник отдела по работе с персоналом. Тетка она лютая и безжалостная, потому и отдел этот называют обычно не «по работе с персоналом», а «по борьбе с персоналом».
Может, не надо? решил все-таки попробовать выкрутиться я. В последний раз?
Надо. Надо, заверил меня Силуянов, улыбаясь как родному. Тем более, что в последний раз я тебя как раз пожалел и даже дал добрый совет. Практически отеческий. Ну, вспоминай.
Я почесал затылок. Не помню. Я его тогда особо не слушал, что он нового сказать-то может? Поорал он тогда на меня, да и отпустил.
Вот, Силуянов ткнул мне пальцем в грудь, попав в аккурат в галстучную булавку. Ты меня даже не слушал. А я тебе сказал купи себе вазелину и держи его в ящике стола, скоро пригодится. Не купил? Зря. Насухую больнее будет.
Ха-ха-ха, как смешно, не удержался я, понимая, что терять уже нечего. Ну если мне все равно кранты, так я пойду пока, поработаю? До экзекуции?
Иди. Иди, родной ты мой, Силуянов сделал некий жест рукой, показывая, что дорога свободна. И жди звонка. Я подготовлю все быстро, у меня ты на особом контроле.
Вот чего он так на меня взъелся? Дорогу я ему не переходил, денег у него не занимал, даже за спиной гадости почти не говорил. Ну всяко меньше, чем другие. Но при этом дрючит он меня куда больше, чем остальных. Может, он из этих самых, и так мне свою любовь демонстрирует? Ну школьники понравившихся девчонок за косы таскают, а начальник службы безопасности, соответственно, знай штрафы выписывает.
Хотя, даже если он не из этих самых, то он все равно к ним относится. Если и не по сексуальной принадлежности, то духовно точно.
Такая меня злость взяла, вот только выхода у нее не было. Что я могу сделать? Да ничего. Только уволиться, но и это ни к чему хорошему не приведет, Силуянову-то от этого ни жарко, ни холодно. Больше скажу он только порадуется, а потом мне еще и жизнь испортит. Из других мест
за справкой о моем нравственном и профессиональном статусе к нему же звонить и будут. Представляю, что он наговорит.
Чтоб тебя стошнило, прошипел я в спину главного безопасника и побрел в свой отдел, ждать звонка и раздумывать о том, что меня ждет.
Прошел час, прошел второй телефон молчал. Нет, звонки были, но рабочего характера. Силуянов не звонил.
Время подошло к обеду, и я, подумав немного, решил, что если он до того меня не вызвал, то и в обеденное время вряд ли это станет делать. Может, его вообще куда-то предправ услал, такое случалось. Или еще что-то произошло.
Так оно и оказалось. Произошо. Об этом рассказал мне Витек Рыжков, один из тех охранников, с которыми мы, сотрудники банка, водили дружбу. Был он нормальным парнем, на нас не стучал и на разные мелкие нарушения, из которых во многом и состоит офисная жизнь, прикрывал глаза.
Не трухай, Саня, сказал он мне, когда я с ним поздоровался. Знаю, что он тебя драконил с утра и обещал к Чиненковой отволочь. Можешь выдохнуть, не будет сегодня ничего.
Почему? с неподдельным интересом немедленно спросил у него я.
«Травит» его, хмыкнув, ответил мне Витек. Просто неимоверно как.
В смысле? заморгал глазами я.
Витек отслужил срочную на флоте и частенько использовал в разговоре соответствующую терминологию, которую я не всегда понимал.
Блюет он, Витек хохотнул. Часа два уже, с перерывами по десять минут. Валит все на какой-то йогурт, что с утра съел, и жену материт, которая ему его подсунула. Не поверишь мне его даже жалко стало под конец, у него в брюхе ничего кроме желчи не осталось уже, он чуть ли не воздухом тошнит.
Есть на свете бог, с удовлетворением сказал я. Отлились кошке мышкины слезки. Да хоть бы его и вовсе наизнанку вывернуло, даже не пожалею.
Витек был не стукач, ему такое говорить можно было.
Вот ведь, покачал он кудрявой головой. Ты пятый, кому я это рассказываю, и ни один человек его не пожалел. Это же надо так коллективу насолить?
Я кивнул с многозначительным видом, выражая свое согласие с услышанным, и пошел обедать в соседнее кафе.
Глава вторая
Я незамедлительно присоединился к обществу, стараясь спрятать довольную улыбку. Если ее заметит кто-то из силуяновских сподвижников, то непременно об этом доложит, когда тот вернется на службу. А это случится совсем скоро, расслабленный желудок не перелом конечности, его долго лечить не будут.