Садись, Краснов! произнес парень.
Я благодарно кивнул и принялся разгружать поднос. Освободив, я положил его на подоконник. Воткнул алюминиевую вилку в макароны и, повозюкав ими в подливе, отправил их в рот. Увы, гарнир оказался еле теплым. Отщипнув кусок котлеты, я убедился, что и она тоже не с пылу с жару. Ладно, микроволновки все равно еще в СССР не завезли. Проглотив второе, я взялся за сметану, которая оказалась довольно густой и вкусной, особенно с булочкой. Мои соседи по столу мне не мешали, но когда я дошел до компота, парень вдруг выдал:
Не
хотел портить тебе аппетит, потому и не стал сразу говорить.
О чем? спросил я, отхлебнув компот.
Прочитал я твой рассказ многозначительно вздохнул белобрысый.
Ну и?..
Слабо, нет стержня и четкой идеи, понимаешь? Хотя способности у тебя определенно есть.
И на том спасибо, ухмыльнулся я.
Да ты погоди обижаться отмахнулся парень. Вот скажи, зачем ты перенес действие за границу? Ты там был?
У меня едва не сорвался с языка утвердительный ответ, но я его язык вовремя прикусил.
Окромя Украины нет, хмыкнул я. Курица не птица, Украина не заграница
Вот и я о чем! подхватил белобрысый. А у тебя в рассказе ночной бар в Лондоне, пьяный безработный, уличная эта женщина, употребляющая наркотики
Фи! надула губки его спутница.
Верочка! строго произнес мой критик. Это чисто литературный разговор. Не встревай, пожалуйста!
Очень надо, пробурчала та.
Когда читаешь, продолжал развивать свою мысль белобрысый, складывается ощущение, что все это уже было. Понимаешь? Только у других авторов и лондонский туман, и пронизывающая до костей сырость, и вкус дешевого виски, и мутный взгляд одурманенной шлю он покосился на свою подружку. Девушки это зарисовка с натуры, а у тебя переводная картинка, вроде как копия с чужой иллюстрации Напиши лучше о том, что хорошо знаешь! Профтехучилище, практика, первый месяц работы на заводе И так, чтобы читатель все это смог увидеть, услышать, почувствовать запах и вкус. Вот это и есть живописать языковыми средствами. Смекаешь?
Я вдруг вспомнил, кто этот парень Колька Борисов, редактор заводской газеты. Первый, кто опубликовал мои ранние опусы. А ведь я уже и тогда писал понемногу. Правда, я не помню, был ли у меня рассказ про Лондон и проститутку, но, наверное, был Очень уж я любил в те годы зарубежные детективы. Видимо, по мотивам одного из них и накатал нечто душераздирающее о проклятом мире чистогана Правильно сделал Колька, что не взял эту поделку. Такое поощрять нельзя! Я и сам не поощрял, когда был главредом одного уважаемого и толстого литературного журнала.
Ладно, Колян, заверил я. Можешь выбросить эту хреновину Я тебе новый рассказ напишу, из нашей социалистической действительности. Ух, будет! Закачаешься!
Давай-давай! Нам нужны молодые авторы для литстранички, а то у нас для нее все больше ветераны пишут, а молодежь совсем не творческая пошла, печально вздохнул тот.
Допив компот и ощутив приятную сытость, я поднялся. Пожал руку Борисову, улыбнулся Верочке и отправился искать бригадира. Надо было узнать, что мне делать дальше в литейку отправляться, или он мне еще какую-нибудь работенку на свежем воздухе придумает?
Сто лет не работал физически, а теперь так хотелось и моглось. Хмель из меня уже выветрился. Сказалось могучее здоровье. Может, стоит попросить бугра, чтобы не наказывал Бескова и Черткова? Я помнил в цеху их называли «два брата-акробата», но литейщиками-то они были отличными.
Загоруйко я нашел в каптерке. Он сидел за дощатым столом и что-то подсчитывал то ли количество смен, отработанных бригадой за месяц, то ли процентовку. Я сел на лавку и тихо дожидался, покуда Михалыч обратит на меня внимание. Тот усердно шевелил губами, чиркал красным карандашом в толстой общей тетради. Иногда воздевал очи к потолку, а потом снова утыкался в тетрадь. Наконец, он вздохнул, отложил карандаш и посмотрел на меня.
Ну шо, алкаш, очухался?
Да, вполне
Тогда дуй в цех, распорядился он. Парень ты здоровый, будешь чушки к тоннику подтаскивать.
Чушки это слитки металла. Обычно в каждом по семь кило. Тонник печь для плавки металла, вместимостью, как можно понять, в одну тонну. Легко посчитать, что для загрузки печи потребуется более ста сорока чушек. И это только одной печи, а их в цеху несколько! Хорошая физзарядка! Я поднялся, взял брезентовые рукавицы. Загоруйко ждал, когда «алкаш» покинет каптерку, но я еще топтался у двери.
Ну и шо мнешься?
Михалыч, ты это пробормотал я. Мужиков-то не наказывай. Они же не со зла! Ну традиция такая в цеху
У нас традиция план перевыполнять, а не зеленых пацанов, вроде тебя, спаивать! проворчал бригадир. Ладно, разберемся, шо кому положено Иди вкалывай!
И я пошел вкалывать. В литейке жарко. Золотые ручейки расплава текут по носикам в разливочные ложки. В индукционных печах кипит металлический «суп». Когда плавильщик снимает крышку, малиновый пар поднимается над фантасмагоричным огненно-серым варевом. Непрерывно льется вода, охлаждающая печь. Ухают машины для плавки под давлением.