Она лжет, сказала Гидеон вместо приветствия. Если ты не заметила. Она никогда не сдерживает обещания. Никакие.
Агламена не ответила, да Гидеон этого и не ждала. Она просто стояла, не глядя ученице в глаза, положив покрытую старческими бурыми пятнами руку на рукоять меча. Наконец она заговорила мрачным голосом:
Ты всегда страдала от недостатка чувства долга, Нав. Ты не станешь этого отрицать. Ты не сможешь правильно написать слово «обязанность», даже если я выбью его у тебя на заднице.
Мне кажется, это вообще не помогает, возразила Гидеон. Хорошо, что писать меня учила не ты.
Воительница должна быть верной. Преданной. Другие не выживают.
Ага. Гидеон рискнула встать со скамьи.
Стоять получалось, но ребра ныли. Кажется, одно треснуло. До ночи она вся распухнет от синяков. И нужно вставить один зуб. Вот только монашкам она это больше не доверит. В Когорте должно быть достаточно костяных магов.
Знаю. Так и есть. Не пойми меня неправильно, капитан. Там, куда я собираюсь, я ссать буду одной верностью. В сердце у меня до хрена верности. Я верна императору до последней своей косточки.
Ты не знаешь, что такое верность, и не узнаешь, даже если
Оставь мою задницу в покое. Ничего хорошего из этого не выйдет.
Сгорбленная старуха сняла с плеча ножны и протянула ученице. В ножнах лежал меч Гидеон. Потом Агламена бросила к ее ногам забытые вещи. Ничего более похожего на извинение от нее было не дождаться в принципе. Агламена никогда бы ее не тронула и никогда бы не сказала ей ласкового слова. Но этот ее поступок потянул бы на нежность по меркам капитана. Гидеон стоило бы схватить вещи и бежать.
По центральному проходу кто-то решительно шагал. Древние кружева шуршали, волочась по отполированному обсидиану. У Гидеон сжался желудок, но она сказала:
И как ты собираешься из этого выпутываться, Нонагесимус?
Никак, к ее удивлению ответила Харроу.
Остренький подбородок Преподобная дочь выставила вперед, под носом у нее все еще темнела засохшая кровь, а черные глаза горели. Она походила на дурную святую.
Я поеду. Это мой шанс на заступничество. Тебе не понять.
Не понять, но мне все равно.
Каждому дается шанс, Нав. И тебе тоже.
Гидеон захотелось дать ей в глаз, но вместо этого она сказала с деланой веселостью:
Кстати, дурища, я разгадала твой тупой трюк.
Агламена не дала ей подзатыльника, что само по себе могло сойти за извинение просто погрозила пальцем. Харроу удивленно вскинула голову, так что капюшон свалился, открывая короткие темные волосы.
Серьезно? поинтересовалась она, растягивая слова.
Подпись твоей матери на моем патенте. Скрытое жало. Если я открою рот, подпись потеряет законную силу. Это плата за мое молчание. Хорошо сделано. Мне придется держать язык за зубами, пока все не закончится, и ты это знаешь.
Харрохак наклонила голову набок.
А об этом я даже не вспомнила. Я думала, ты про шаттл.
В голове Гидеон как будто загудела сирена громче, чем оба колокола, вместе взятые. Она почувствовала, как от лица отливает кровь, и бросилась вперед по проходу. На лице Харрохак были написаны невинность и непонимание. Агламена, схватившись за меч, встала между ними, топнув ногой.
Что. С. Шаттлом, с трудом спросила Гидеон.
Его украли Ортус с матерью. Наверное, они уже улетели. У нее остались родственники на Восьмой, и она воображает, что их там примут.
Увидев лицо Гидеон, Харроу расхохоталась:
С тобой всегда так просто, Сито. Ты не представляешь.
обхватив себя за плечи. От шаттла остались только выжженные кривые пятна на камнях. На Гидеон навалились серость, холод и безразличие. Сердце билось ровно и сильно, и горе было ровным и сильным. Она то ничего не чувствовала, то ее будто кололи ножами. Порой она просыпалась и ощущала медленно тлеющее внутри пламя, которое никогда не вырвется на свободу, но способно сжечь что угодно изнутри, а иногда ей казалось, что она уже где-то очень далеко отсюда.
У нее за спиной стояла Госпожа Девятого дома и смотрела на Гидеон без всякой радости.
Я узнала о твоем плане только неделю назад, призналась она.
Гидеон не ответила.
Всего неделю. Я бы ничего не узнала, если бы не этот призыв. Ты все сделала правильно. Они сказали, что ответ можно передать с ранее заказанным шаттлом, если я захочу записать его на бумаге. Надо отдать тебе должное: тебя с этим вообще никак не связали. Я могла тебе и раньше помешать, но мне захотелось подождать до сегодняшнего дня. До того мгновения, когда ты решишь, что все-таки сбежала. Отнять его у тебя.
Почему? только и спросила Гидеон.
Выражение лица Харроу было таким же, как в тот день, когда Гидеон нашла ее родителей, свисавших с потолка кельи. Белое, пустое, спокойное лицо.
Да потому что я же ненавижу тебя. Ничего личного.
4
Ей дали только неделю. Преподобная дочь заявилась, как она всегда делала, черт бы ее побрал, к запертой двери кельи. Гидеон знала, что она там, потому что тени перед маленьким глазком изменились. И еще потому, что больше приходить к ней было некому.
Пошла на хрен, сказала она вместо приветствия и переключилась на отжимания.