Владимир Михайлович, я решил, что от вопросов о рукописях пора переходить к вопросам об их ценителях, а много ли собирателей способны оценить такую рукопись по достоинству?
Понять, что рукопись и вправду ценная, смогут почти все, сказал князь. Представить, сколько она могла бы стоить, уже немногие. А заплатить эту цену и того меньше.
А если продавец не сможет внятно объяснить, откуда у него эта рукопись? зашёл я с более интересной для меня стороны.
Вы говорите
о краденой рукописи? князь понял меня правильно, но захотел, надо полагать, чтобы это сказал я.
Да, не стал я играть словами.
Князь на какое-то время ушёл в себя, я же сидел тихо, не смея нарушать ход его размышлений и терпеливо ждал.
Алексей Филиппович, подробностями со мной не поделитесь? наконец вышел князь из задумчивости.
Рукопись была куплена на распродаже списанных бумаг, проводившейся Ярославским епархиальным архивом, поведать князю те самые подробности я посчитал возможным. Что это была за рукопись, установить пока невозможно, в архиве опись списанных и проданных бумаг не составлялась.
Должна остаться общая опись архива, напомнил князь. Даже если её составили в новом виде после списания части бумаг, старая должна храниться в том же архиве. Но продолжайте.
Я мысленно сделал себе заметку передать напоминание Крамницу и продолжил:
Куплена она была вроде бы законно, хотя есть подозрения, что имел место сговор покупателя с архивным служителем, продававшим бумаги. Далее её украли, причём кража была сопряжена с убийством, затем хозяин вернул её себе после двух других убийств.
Жуткие вещи вы рассказываете, Алексей Филиппович, князь поморщился.
Уж какие есть, Владимир Михайлович, вздохнул я. Пока всё это точно не установлено, но в скором времени губные все необходимые доказательства соберут.
Тут я, конечно, скорее, выдавал желаемое за действительность, но мне было проще, потому как сам я именно так и считал.
Как я понимаю, продавец рукописи пожелает скрыть столь неприятные подробности, а потому крайне невнятно изложит покупателю обстоятельства, при которых он стал её владельцем, пояснил я.
Что и позволит покупателю изрядно сбросить цену, отметил князь. А вот тут он прав Впрочем, если ценность рукописи будет в самом деле очень высокой, купит её с такой историей только тот собиратель, который рассматривает своё собрание древностей прежде всего как вложение денег в предметы, что со временем будут лишь дорожать, резонно заметил Владимир Михайлович.
Медленно склонив голову, я показал полное согласие с выводами князя. А как не показать, если почти наверняка так оно и есть?
В Москве я вам назову только одного такого собирателя, без долгих раздумий сказал князь. Купец первой тысячи, заводчик Родион Максимович Долгогривов. Он уже давно прекратил сношения с иными собирателями, в общество платит взносы для того лишь, чтобы получать издаваемые обществом ведомости, собрание своё никому не показывает.
Что же, Владимир Михайлович, я искренне признателен вам за помощь, со всем почтением поблагодарил я князя.
В качестве ответной услуги попрошу вас, Алексей Филиппович, оставить мне на седмицу-другую вот эту рукопись, князь показал на бумагу, обозначенную им как достойную введения в научный оборот. Надеюсь, вы покажете мне и ту самую рукопись, о коей вы говорили, когда она будет найдена.
Всенепременнейше, с поклоном заверил я князя и на том мы простились. Владимир Михайлович оказал мне честь, проводив до дверей кабинета, и ещё через пару минут я покинул княжеский дворец.
Дворец князя Белозёрского стоял на Поварской улице, до Знаменской губной управы почти что рукой подать, и потому я с удовольствием прошёлся пешком, помахивая тростью, но не опираясь на неё. Крамниц за слова князя Белозёрского об общей описи епархиального архива ожидаемо ухватился, но посетовал, что послать в Ярославль ему сейчас некого и обещал сегодня же запросить список с описи срочной депешей. Ещё Иван Адамович порадовал меня, сказав, что уже на днях закончится опрос московских извозчиков, и мы наконец-то узнаем, куда на самом деле отправился из дома Данилевич. Что ж, дело явственным образом продвигалось, пусть и очень медленно, зато верно, и за неимением иных для себя занятий в губной управе я отправился домой.
У Варвары Дмитриевны посетительница, доложил Смолин, поприветствовав меня. Удалились в покои Варвары Дмитриевны и просили не беспокоить, пока сами не выйдут.
Ну да, если в покои, то уж точно не беспокоить, логично Предположения, чем супруга с посетительницей могли там заниматься, у меня имелись, вот и посмотрим, угадал я или как. И попрошу отставить глумливое хихиканье и непристойные догадки! Как я понимал, Варварушка решила приучить кого-то из своих подруг к гимнастическим упражнениям, каковые они обе сейчас и выполняли. С чего я это взял? Да просто у Варварушки уже, наверное, с седмицу как появилось желание завести себе напарницу, а то одной скучно, а со мной упражнения очень уж быстро становятся, хм, несколько другими
Я же, когда в родительский дом ходил, что Пахому заказал?
Пару гимнастических обручей. Да, деревянных, но, уж простите, алюминия и пластика у нас тут нет. Впрочем, обручи получились довольно лёгкими, потому что использовал Пахом липу. Каких трудов стоило Пахому выстругать длинные тонкие прутья, а потом загнуть их в идеально ровные круги и намертво склеить концы, я его и спрашивать не стал, всё равно не пойму или не поверю.