Какой-то шифр? вслух восхитился Квоут. Очень аккуратно сделано. Могу поспорить, ты не много страниц портишь.
Он повернул листок к себе, чтобы лучше рассмотреть запись.
Я никогда не порчу страницы, самодовольно заявил Хронист.
Квоут кивнул, не отрывая взгляда от листа.
А что значит «эгголиант»? поинтересовался Хронист.
Хм! Да ничего. Я его придумал. Хотел посмотреть, запнешься ли ты на незнакомом слове. Он потянулся и придвинул стул поближе к Хронисту. Как только ты покажешь мне, как это читать, мы можем начинать.
На лице Хрониста нарисовалось глубокое сомнение.
Это очень сложно начал он, но, видя, что Квоут нахмурился, вздохнул: Я попробую.
Хронист набрал побольше воздуха и начал писать символы в строчку, рассказывая:
В речи мы используем около пятидесяти различных звуков. Я присвоил каждому из них символ, состоящий из одной или двух черт. Все логично
устроено. Я могу, пожалуй, записать даже язык, которого не понимаю. Он ткнул пером: Это различные гласные звуки.
Все вертикальные линии, сказал Квоут, внимательно глядя на страницу.
Хронист запнулся, выбитый из колеи.
Ну да.
Тогда согласные будут горизонтальными? И будут сочетаться вот так? Взяв перо, Квоут сделал несколько собственных линий на странице. Умно. Получается не больше двух-трех на слово.
Хронист молча наблюдал за Квоутом, тот ничего не замечал, погрузившись в рисование.
Если это «она», тогда это должны быть звуки «а». Он показал на группу черточек, написанных Хронистом. «А, ай, аэ, ау». Значит, эти «о», кивнул сам себе Квоут и вложил перо в руку Хрониста. Покажи теперь согласные.
Хронист ошеломленно записал согласные, называя их. Через минуту Квоут взял перо и стал писать сам, попросив потерявшего дар речи Хрониста поправить, если он ошибется.
Хронист смотрел и слушал, как Квоут исписывает лист. От начала до конца весь процесс занял около пятнадцати минут. Квоут не сделал ни одной ошибки.
Чрезвычайно эффективная система, одобрил Квоут. Очень логичная. Ты сам ее разработал?
Хронист долго молчал, глядя на ряды значков на листе. Наконец, не отвечая Квоуту, он спросил:
Вы действительно выучили темью за один день?
Квоут чуть улыбнулся:
Это старая история. Я почти уж и забыл. На самом деле это заняло полтора дня. Полтора дня без сна. А почему ты спрашиваешь?
Я слышал об этом в Университете. И никогда не верил. Хронист посмотрел на страницу, исписанную его шифром но аккуратным почерком Квоута. Всю?
Ну конечно же нет, раздраженно отмахнулся Квоут. Только часть. Довольно большую часть, если быть точным, но я не верю, что можно узнать все о чем бы то ни было особенно о языке.
Он потер руки:
Ну, ты готов?
Хронист потряс головой, пытаясь прийти в себя от изумления, положил перед собой новый лист бумаги и кивнул.
Квоут поднял руку, чтобы Хронист не записывал, и заговорил:
Я никогда не рассказывал эту историю раньше и сомневаюсь, что расскажу еще хоть раз. Он наклонился вперед в своем кресле. Прежде чем мы начнем, ты должен запомнить, что я из эдема руэ. Мы рассказывали истории еще до того, как сгорела Калуптена. Раньше, чем появились книги. Раньше, чем появилась музыка. Когда зажегся первый огонь, мы, руэ, сидели вкруг него, сочиняя в мерцающем свете легенды.
Квоут кивнул писцу:
Я знаю твою репутацию великого собирателя историй и описателя событий. Взгляд Квоута сделался жестким, словно кремень, и острым, как осколок стекла. При всем том не считай возможным изменить хотя бы слово в моем рассказе. Если тебе покажется, что я запутался или отклонился от темы, вспомни, что истинные истории редко избирают самый прямой путь.
Хронист мрачно кивнул, пытаясь вообразить разум, расколовший его шифр за какие-то четверть часа, ум, который смог за день выучить чужой язык.
Квоут мягко улыбнулся и оглядел комнату, словно запечатлевая ее в памяти. Хронист обмакнул перо в чернила, и Квоут, опустив взгляд на свои сложенные руки, умолк на три долгих вдоха.
Наконец он заговорил.
В каком-то смысле все началось, когда я услышал, как она поет. Как ее голос сплетается и соединяется с моим. Ее голос был отражением ее души: дикий и неистовый, как пламя, острый, будто битое стекло, свежий и чистый, словно клевер. Квоут покачал головой. Нет. Все началось в Университете. Я пришел учиться магии той магии, о которой толкуют в сказках и легендах. Как у Таборлина Великого. Я хотел знать имя ветра. Я жаждал огня и молнии. Я желал получить ответы на десять тысяч вопросов и доступ в их архивы. Но то, что я нашел в Университете, разительно отличалось от легенд, и я был сильно разочарован. Но я думаю, что истинное начало кроется в том, что привело меня в Университет. Внезапные огни в сумерках. Человек с глазами как лед на дне колодца. Запах крови и паленого волоса. Чандрианы. Он кивнул сам себе: Да, полагаю, именно там все и начинается. Это во многом история о чандрианах.
Квоут потряс головой, словно избавляясь от какой-то мрачной мысли.
Но, пожалуй, стоит углубиться в прошлое еще дальше. Если должно получиться что-то вроде книги моих деяний, я могу потратить на это время пусть выйдет не слишком лестно, зато правдиво.