Минут через двадцать мы так достали аборигенов общаги (привыкших, что на время Интернедели их обитель учёности превращается в вертеп празднословов и сквернозвуков, которые выражают свою любовь к угнетённым арапам и эфиопам самыми дикими способами), что нас попросили репетировать в другом месте.
Вечером того же дня точнее, уже ночью мы сидели печальные, слегка фрустрированные тем, что нам нечего противопоставить буйному темпераменту угнётенных и борющихся в смысле воздействия на хрупкие девичьи ну, скажем, души. («Я тебе, допустим, сейчас отдамся, а послезавтра ты уедешь, и всё кончится?» грустно сказала она и ушла с чилийцем в ресторан «Поганка»).
Пиво уже слабо шумело в голове. Макс читал «Золотой ключик» на българском езику, Андрей рисовал, вернее, ваял широкое полотно белым карандашом на белой бумаге «Бесплодная эротика, или Ночной плач».
29.04.88. Участие в культурной программе Интернедели вынудило нас к этому дню пройти «прослушивание» в целях ценсуры и профпригодности (а то: «Где эти левые поэты из Томска? Давайте их на митинг в Бердск!» «А они прослушивания не прошли». «А-а-а»). Для этого мы, совершенно не выспавшись, встали в 9.30. Призрак обязанностей, не дав позавтракать, погнал нас в полутёмный зал физматшколы. И целый час мы тупо пялились на сцену, где сначала вообще ничего не происходило, а потом изгалялись прочие ценсурируемые. Прослушивание так нас подкосило, что мы уснули до трёх часов; поднявшись, автоматически поехали на «Шлюз» за пивом, где пива не было, зато (?!) были похороны с пьяным оркестром ни в зуб ногой.
Вечером посетили концерт отцеженных эстонских панков J.M.K.E. «Мы последняя генерация перед концом, больше ничего не будет!» кричал на эстонском языке со сцены Villu Tamme, владелец изумительного гребня, ходя по сцене циклически, насилуя гитару, возбуждая и изнуряя публику крейзовой энергетикой своих песен. Он был на высоте, и под конец даже мы, стоя, орали что-то, махая руками. Концерт завершился музыкальной композицией, состоявшей из жуткой панк-мелодии и вокала без слов на мотив «Полюшко-поле». Зал пёрся апокалиптически. Фотографы с расписных панков переключились на толпу и тусовку. Милиция плакала в бронежилетки дружинников. После кончерто, ежу понятно, мы не могли не купить водки.
Пошли Макс и А.Ф. в ночь (последний со значком «Судья» на грудях). Приставали к частным автомобилистам, значка попугивавшимся, но водку за 20 рублей продавшим. Кругом была, подчёркиваем, ночь; пространства, покрытые лесом и асфальтом, молча и пустынно простирались бог знает до каких пределов Мы шли, проникнутые каким-то космическим чувством, и думали о том, что водка, возможно,
метиловая. Придя, поделились мыслью с Лисицыным. Тот, как медик, сказал, что нужно выпить по 30 грамм и слушать, что будет. Мы выпили по 80 и пошли в НГУ, в клуб Интернедели. Там повстречались, беседовали и подружились с музыкально-декоративными эстонскими панками и фотографировались с ними. Окрылённые этой новой дружбой, а также перспективой обладания фотографическими карточками, вернулись в логово своё и водку спокойно допили.
XIV
26 июня 1989 г.
Проснулись в 8 часов и увидели за окном трамваи. Засуетились думали, Новокузнецк. Опытные люди успокоили: Прокопьевск. Но настал и Новокузнецк (основан в 1614 году, первая домна вздута в 1932-м), где нас встретил Суслов, и мы поволокли кармановские полотна в Дом творческих организаций. Там-то мы и поняли, что Новокузнецк это культурный город, где художники ещё открывают новые земли, а в новолуние на горе собираются астрологи и воют с шаманами в сторону Шамбалы. Воздух был свеж, знаменитого смога не чувствовалось, и вообще городишко нам сразу и бесповоротно понравился.
Мы быстро попали с Сусловым в мастерскую Виталия Карманова, который был нам рад, но не помнил нас и с удовольствием ещё раз познакомился. Первый раз, весной, он был в задницу пьян (о чём смотри во второй
части этой эпопеи). Мы с Сусловым объяснили Виталию, что к чему, и он нам с наслаждением поверил. Так мы познакомились вторично. Мастерская его помещается на девятом этаже светлая, забитая законченными и незаконченными полотнами. На антресолях закуток некоего Электрона, апологета шизореализма в графике и живописи. (Я, честно говоря, не понял принципов этого направления, зато мне очень понравилось, что Электрон принципиально трахает только некрасивых девушек, вдохновлённый, видимо, гайдаровско-тимуровским лозунгом: «Кто, если не я?» К сожалению, познакомиться с ним не удалось, ибо в описываемый период он находился на пасеке,
где принимал пчелиный яд готовился к своей персональной выставке.) Вообще, мастерская Карманыча полна разных забавных вещей и кунштюков. Он рассказал нам, что какие-то полузнакомые бомжи принесли ему недавно копию картины «Запорожцы пишут письмо турецкому султану» и теперь он (Карманов) переделывает её в полотно под названием «Маркс, Ленин, Сталин, Наполеон, Мао Цзэ-дун и др. пишут письмо Богу» (на его месте так поступил бы каждый).
Мы радовались, аки дети. Пили ледяную воду. Виталий сказал, что, по гороскопу из журнала «Крестьянка», ему предстоит тяжёлый июль, да и заказы грядут, поэтому с алкоголем он завязал.