Она встала на путь революционерки, но булгаковский Шариков стоял на этом же пути. Самая счастливая для меня это (последние три слова зачёркнуты) маленькая девочка, которую интересует почему она такая слабая и почему такая вечная, и «Степной волк» (зачёркнуто) Будда (зачёркнуто). Да будь я гнусный конфуцианец если это не так. Ниловна (зачёркнуто) Ниловна ближе к Будде. Её счастье счастье матери, которая гордится сыном. К чёрту деятельность Павла, да и сам пусть идёт он ко всем чертям. (Извеняюсь за свой максимализм). Её счастье растёт по мере роста деят (всё после точки зачёркнуто).
Дело не в том какой деятельностью занялся её сын и после она сама. Мать радуется тому, что её сын не таким как основная (зачёркнуто) основное число его сверстников. Радуется, когда сын «выше всех», его слушают, он говорит, к нему приходят за советом. Беспредельно счастлива, когда сама начинает действовать. Но всё это не интересно не для кого.
У меня есть единственный разум которым я всё-таки не сумею выразить настолько энергетически искристое чувство счастье. По поводу матери. У меня есть стихи, лучше объяснять не вижу смысла.
У всех он гопник, краска.
Изредка он розовое зло.
Но есть Бельмондо, Шерлокхолмс,
Есть невидимые гении флоры и фауны. А у неё был он свистящей
(непонятно зачем)
ВСЕЛЕННОЙ
И в ней был смысл
Такой весёлый, лёгкий, гибкий, скучный, наркотический.
Смысл неопознанного состояния
внутри мыльного пузырька.
Я не хочу сказать, что Павел был идеальным сыном, но он спо-
собствовал в будущей счастливой жизни матери.
XXIII
А 27 июня 1988 г.
в Новокузнецке с утра (переночевав, Макс в пустой мастерской Суслова, Андрей у Фроловой) мы решили уезжать по трассе. В 8.00 все собрались в мастерской Александра Васильевича, доброго человека, похожего на исполнивший свой долг дьявола, и сели завтракать. Мэтр погнал свои утренние истории, исполненные мистической лирики. Потом пошли ставить печать в командировочные удостоверения. Потом Суслов купил арбуз. Короче, выбрались на трассу около двенадцати. Простояли за гигантской надписью ПРОКОПЬЕВСК часа три.
Водители изумлённо пялились, когда мы говорили, что нам бы в Кемерово. Придумали себе занятие: разбить все банки на небольшой помойке, разделявшей с нами тень от большого тополя в этот солнечный и жаркий летний день. Разбили. Но никто всё равно не берёт. На картонку с надписью КЕМЕРОВО реагируют странно. Дальнобойщики вообще не останавливаются. Решили возвращаться в Новокузнецк, на вокзал. Я напоследок вяло махнул рукой остановились «жигули», водитель сказал: «Возьму до Панфилова». Это не доезжая полсотни км до Кемерово. Мы сели. «Шеф» гнал со скоростью от 110 до 140 км/ч по транскузбасскому хайвею. А мы, по его доброте душевной, наслаждались «Ласковым маем» в магнитозаписи. Незабываемое путешествие!
Вышли в Панфилове, где на главной площади были автостанция, шашлычная, пивбар, кооператив «Манты», столовая, промтоварный магазин. Мы вдруг запсиховали, чуть было не приняли участия в битве за пиво, но опомнились и, гнусно пообедав в столовой, сели в автобус Гурьевск Кемерово, куда нас бесплатно взял добрый, купивший пива вне очереди водитель.
Прибыв в К. через час, отправились искать трассу на Томск. Искали долго. Не нашли. Макс потерял куртку. Вернулись. Куртку нашли. Купили на вокзале билеты и отправились к В. Колесникову, где и поболтали, и поужинали. Уехали в Томск в плацкартном вагоне, рядом с туалетом, в одном отсеке с психопатом, который вёз в родную безалкогольную деревню чуть не полтора ящика водки. Он нас испугался и стал травить байки про своих друзей-«химиков», которые едут в других вагонах. Легли спать в духоте, потом стало свежее. Выходя утром, психопат набил водкой чемодан, сетку и бутылок пять рассовал по карманам.
В общем, и всё путешествие. Как бы то ни было, главная цель вернуть картины была достигнута.
XXIV
А началось всё, мы подчеркиваем ВСЁ, 18 апреля 1988 года, когда стартовал наш с Андрюхой анабасис, как мы его назвали, не закончившийся, в принципе, и Посейдон. В тот день Макс, трудившийся в многотиражке ТПИ, не пошёл на службу, а Андрей, тогда студент юрфака ТГУ, не пошёл на учёбу, потому что накануне мы были приглашены Серёгой Чернышёвым, звукооператором «Конструкции», весельчаком и всеобщим другом, пить к нему на Иркутский тракт пиво и смотреть
экзотическое тогда видео. По дороге мы отправили звезде рок-н-ролла Майку Науменко (который был у нас месяц назад на гастролях и с которым мы пили пиво и коньяк в легендарном подвале на Кирова, 2, у Федяева, в присутствии Маликова и Позднякова-старшего, которые сумели нажраться и подраться) довольно дурашливую телеграмму поздравили с днём рождения, в тот день у него случившимся. Пива у Чернышёва не было, но видео мы насмотрелись вволю: одну серию эрекционной «Эммануэль», фильм о Джеймсе Бонде и загробный фильм про ходячих трупаков «За чертой». После этаких увеселений подались на Первый Томск, в мастерскую художника Вадима Дорофеева, куда приехал из Новосибирска наш новый товарищ художник Федя Лютов.
Смотрели там Фёдоровы картинки, познакомились с молодым керамистом Олегом Даниловым, который пригласил нас на завтра в Богашёво на керамический завод, где он работает; бродили по городу, Фёдор запечатлевал его на фотоплёнку. Погода была как раз для Фёдора, да и время года тоже: пасмурно, снега нет, но и листьями не пахнет ещё.