Уже на лестнице по телу пробежала незваная дрожь. Поговорить бы с Беном: ему она доверяет, а он существует за пределами инцестуальных кружков филологической элиты. Перед глазами мелькнул образ Бена в поезде: покачивается прижатая к оконному стеклу голова, глаза закрыты он спит; она почувствовала себя по-новому разбитой.
Поднялась на один пролет дверь в кабинет Криса была чуть приоткрыта, и когда Тесса тихо стукнула костяшками пальцев по косяку, он не оторвал глаз от книги, в которую погрузился. Тесса, дабы привлечь его внимание, постучала снова.
Входи, входи, сказал он, не поднимая головы.
Кабинет у него был славный, покойный. В открытые окна вливался солнечный свет. Ветерок лениво колыхал разрозненные листы бумаги на стеклянном кофейном столике. Чуть угадывался запах сигаретного дыма.
Слышала про Лиама? спросил Крис, когда Тесса сбросила сумку на широкий простор дорогого дивана, обитого красной кожей.
Да, ответила она. И очень за него рада.
Взгляд Криса взметнулся навстречу ее взгляду. На лице заиграла озорная улыбка.
А вот и нет.
Он многое преодолел, настаивала она с легким лукавством. Например, пренебрежение собственного научного руководителя.
Но не врожденную посредственность, заметил Крис.
На сей раз она не сумела скрыть улыбку.
Крис, он очень славный. И порядочный.
Мой почтальон такой же, но это не значит, что он может преподавать в Оксфорде.
Я однажды своими глазами видела, как Лиам переводит какую-то старушку через Терл-стрит, сообщила Тесса, плюхаясь на диван рядом со своей сумкой. Она вдруг обнаружила, что устала.
Да уж, движение там буйное.
А еще он волонтерит занимается по выходным боксом с больными Паркинсоном. Габриэль раньше к нему ходил.
Габриэль?
Отец Бена.
А, понятно, сказал Крис. Внимание его вновь обратилось на книгу.
Лиам приходил на похороны, добавила Тесса.
Тебя это по-прежнему гнетет?
Тогда наши с Беном проблемы и начались.
Крис поднялся. Видимо, заметил, как дрогнул ее голос.
А ты тогда ошеломила весь мир, произнес он.
Работы мне от этого не перепало, подумала Тесса.
Ты еще молода, заметил Крис, вышагивая по скрипучим половицам. У тебя впереди еще множество похорон.
Это внушает надежду. Она угрюмо хмыкнула. Спасибо, что напомнил.
Лицо Криса сморщилось в виноватом смешке. «Не хотел я подпускать мрачности», говорила эта улыбка. Порой трудно было понять, какой именно смысл Крис вкладывает в свои слова, но он хотя бы умел над собой смеяться. Он уселся в кресло перед кофейным столиком, положил телефон поверх листов бумаги, трепыхавшихся на ветру.
Пришлось переместить несколько пресс-папье домой, сообщил Крис в порядке
пояснения. По причине мародерства моей жены. К другим новостям, добавил он поспешно. Мартин Уэмбли из колледжа Брейзноуз будет во вторник одним из твоих оппонентов.
Мысли Тессы на миг прилипли к телефону почему именно, она так и не сумела постичь, Крис же еще глубже уселся в кресло.
Тот, который взял Лиама на работу? уточнила она.
Да. Как ты догадываешься, упертый традиционалист. Напрочь лишен оригинальности. С такого станется взять на работу какого-то там Синклера-Студемайра.
Тесса принялась нашаривать в сумке листы бумаги материалы к защите.
Жаль, что они решили так его поощрить, продолжал Крис. Он из тех, кто ровно в пять уходит с работы. Будем надеяться, что в Брейзноузе его перевоспитают.
Последняя фраза странным образом отдалась у Тессы в ушах; одновременно она вытащила из портфеля сразу несколько листков бумаги, причем перед глазами у нее оказался не реферат диссертации, который она подготовила еще в начале недели, а распечатка поддельного рекомендательного письма. Она расправила его самые незаслуженные оскорбления тут же всплыли в памяти, пока глаз блуждал по всем этим «она хорошо проявила себя на семинаре на весенних экзаменах, известных как переходные, получила оценки выше среднего малообещающее начало в первый год обучения мы встречались с ней чаще, чем я обычно встречаюсь со студентами склонность вступать в дискуссии». Тут у Криса завибрировал телефон. Крис подался вперед, чтобы его угомонить. «За три года моей консультативной работы и поощрения она значительно повысила уровень профессиональной этики».
Крис, я сегодня получила очень странное письмо, сказала Тесса, продолжая буравить взглядом последнюю фразу. Помолчала, прочитала ее еще раз: «повысила уровень профессиональной этики».
Письмо? услышала она.
По щекам и шее разлился жар. Слишком уж удачно сымитирован в письме голос Криса. Тело ее опустилось, точнее, рухнуло в кресло. Между словами и человеком не наблюдалось соответствия увещевающие глаза и ободряющая полуулыбка, нервический смех, который ей иногда казался неестественным, да, и даже несколько неуместным, но о ее карьере он всегда высказывался исключительно с энтузиазмом. Античная литература была зоной их интеллектуального соприкосновения, точкой на графике, где сходились прямые их жизней, местом, где она неустанно восхищалась его научными способностями, а он неустанно пестовал ее таланты. Но пока Тесса в очередной раз выкладывала все свидетельства перед воображаемым жюри присяжных Крис ведь знает о полученной ею стипендии ОНила, и о докладе про Дафну и Аполлона, и о лучшем результате на переходных экзаменах, так зачем ему об этом умалчивать? Она принялась излагать все эти свидетельства, необходимые для верного толкования рассматриваемого документа автор ну очень небрежно ознакомился с ее резюме, смысл отсутствия этих подробностей, в сочетании с просчитанным вниманием к тому, что можно считать юридическим или этическим минимумом признанных достижений (оценки «выше среднего» на переходном экзамене), внезапно поразил ее тем, что ведь это типичная для Криса щепетильность. Суть состояла в следующем: если бы Кристофер Эклс надумал написать рекомендательное письмо, нацеленное на то, чтобы зарубить на корню ее карьеру, он включил бы в него именно такой подтекст вплоть до снисходительной и такой маскулинной «склонности вступать в дискуссии», оценки ее профессиональной этики и утверждения, что в первый год обучения они встречались чаще обычного (это он может доказать с помощью чеков или выписок с кредитной карты об оплате счетов в отеле «Олд-Бэнк», где он бронировал им столик каждую неделю, даже если она не успевала закончить главу и не просила ничего отрецензировать), и до этих несчастных слипшихся «н» и «д» в слове «рекомендательное»: «гарамон».