Тесса с воодушевлением провела последнюю в
этом семестре консультацию прямо в саду, почти и не думая про письмо. Арнольд Коуэн и Эд Даффи читали вслух отрывки своих работ про Актеона охотника, который, в Книге III случайно натыкается на купающуюся богиню Диану, в наказание она превращает его в оленя, которого потом разрывают его же собаки. Арнольд посетовал, что уже много месяцев не видел в кампусе меланхатеса, Тесса изобразила на лице озадаченную печаль, делая вид, что не в курсе: меланхатеса Диана забрала с собой. В конце часовой консультации Тесса попросила сдать задание перевод на Мария; Эд вытащил несколько измятых страничек, содержащих это она знала заранее вымученные буквалистские варианты каждой строки, Арнольд же притих, точно гномик.
Арнольд? обратилась к нему Тесса.
Просто Ну ведь почти нулевой шанс, что он нам попадется на выпускном экзамене.
Попросту нулевой, подтвердил Эд, просто потому что это было правдой.
Тесса рявкнула в нежданном приступе раздражения:
Получается, единственная причина что-то делать сдать потом гребаный экзамен?
Арнольд с Эдом тут же встрепенулись.
Какой тогда смысл делать вид, что вас интересует античная литература?
Я завтра же вам закину в ящик, торопливо вставил Арнольд.
Премного благодарна, ответила Тесса, осознавая собственную резкость. И все же какая наглость! А то она и сама не знает, что немногочисленные дошедшие до настоящего времени фрагменты работ Мария не вошли в основной научный обиход. Арнольд, похоже, решил себя не утруждать. Оба студента тихонько попрощались и побрели прочь по лужайке; Эд повернулся ровно настолько, чтобы стало понятно: он что-то сказал, Арнольд в ответ влепил ему подзатыльник.
Тесса прижала кончики пальцев к виску. Арнольд сдался мгновенно. Она прекрасно знала, что вспышки ярости в семействе Темплтон случались и до нее. Она бы, может, предпочла, чтобы Арнольд ответил ей в том же духе. Могучий наплыв ярости прояснил бы ей голову и разогнал остатки похмелья. Острый язычок при правильном применении получше электролита по крайней мере, не хуже. Ее отец, почтенный врач и ученый, часто шокировал посторонних тем, как говорил со своими дочерями, и Тесса просто не могла отказать себе в хлестком удовольствии от необузданного гнева, которому случалось отдавать приказы ее словам, покорным солдатикам.
Она провела последние занятия в этом семестре. Впереди вальяжно раскинулись полтора месяца каникул, вот только убедить бы себя в том, что ее устраивает полученное предложение: остаться на следующий год преподавать в Вестфалинге, и что, такое уж это беспросветное будущее? Просто если бы ей предложили что-то получше, чем место внештатного лектора, все выглядело бы иначе. Опять нищенская зарплата и никакой надежности. Да, Крис не допустит ее увольнения, пока в бюджете есть хоть какие-то деньги, да только кто ж может сказать, как дальше будут финансировать классиков? Тесса затем и трудилась в поте лица, чтобы избежать вот этого: ходьбы по канату над пропастью безработицы, участи внештатницы, которая незавидна везде, даже в Оксфорде. Ее бесило, что она понятия не имеет, что там обсуждалось за закрытыми дверями, почему, ознакомившись с ее документами, ни один колледж даже не пригласил ее на собеседование ни один, кроме университета Кейс-Вестерн-Резерв в промозглом Огайо. Можно, конечно, не заострять на этом внимания, но ее статья о Дафне и Аполлоне будет посодержательнее диссертаций многих ее сверстников. Причем это не ее личное мнение, почерпнутое из вакуума, доказательство то, как ее доклад приняли в Эдинбурге. Там на нее будто бы надели корону.
Мир мерцал в невыразимой неопределенности, и Тесса вдруг ощутила недоверие к идиллическому покою парка, ласковому свету солнца. В «Метаморфозах» locus amoenus, или «приятное место», никогда не заслуживает доверия, и стоит Овидию начать описывать прелесть какой-нибудь тихой рощицы или гладкую поверхность спокойного пруда, ты сразу понимаешь: сейчас случится что-то нехорошее. Аполлон гонится за Дафной в долине Фессалии, брызги водопада поблескивают в кронах деревьев. По лесистой равнине неспешно течет река и все такое.
С места, где стояли три стула, Тесса ушла заблаговременно, до встречи с Крисом в половине второго оставалось изрядно времени; она совершенно бездумно прошла через арку в главный двор, занятая прежде всего тем, чтобы подавить желание проверить почту на предмет новостей от потенциальных работодателей или какого-нибудь примирительного жеста со стороны Бена. В главном дворе прямо по газонам шлепали первокурсники, направлявшиеся в Холл. Из домика портера застенчиво выпросталась пожилая парочка в мучнистых куртках
туристы. Рядом с ближайшим фасадом высилась, в виде статуи, Агнес Вестфалинг, с ней рядом ее супруг Хью и Карл I, правивший в момент основания колледжа. Благодаря Крису Тесса знала, что на Агнес Вестфалинг штуковина, которая называется фартингейл, а также, судя по всему, траурная вуаль и что Агнес Вестфалинг стала «верной душеприказчицей своего мужа» занятная формулировка, которая, кстати говоря, содержит в подтексте не только праведность Агнес, но и семейные проблемы самого Криса; именно Агнес и основала Вестфалинг, исполняя последнюю волю мужа, причем для этого ей пришлось преодолеть сопротивление нечистых на руку стряпчих и алчных наследников, пытавшихся сломить ее женскую волю.