У аллигаторов, как и у бобров, большие способности по части «гидротехнического» строительства. Облюбовав для поселения низкое место, они роют пруд и ведут от него несколько туннелей к своему логову. Все глубокие водоемы Эверглейдса, пересыхающие в последнюю очередь, это и есть пруды, вырытые аллигаторами. Во время засух в них ищет спасения вся водная живность.
Посредине пруда самки аллигаторов возводят из веток и ила гнезда, в которые откладывают по нескольку десятков яиц. Подстраиваемые из года в год, гнезда в конце концов превращаются в достаточно крупные островки, на которых со временем вырастают настоящие деревья. На них цапли, аисты и другие птицы в свою очередь вьют гнезда и выводят птенцов, а аллигаторы-древоустроители невольно становятся их стражами. В присутствии аллигаторов еноты, дикие кошки и другие четвероногие хищники не рискуют приближаться к деревьям. В гнездовых холмиках самих аллигаторов нередко откладывают свои яйца также черепахи и змеи. Они оказываются под непосредственной охраной мамаши-аллигаторши едва ли не единственного в мире рептилий существа, способного сторожить свое будущее потомство.
За охрану своего потомства черепахи и змеи где-то вдали от гнезда расплачиваются с аллигаторами собственной жизнью, а птицы оброненной рыбой, а иногда и случайно выпавшими из гнезд птенцами. Такая «скромная» дань устраивает обе стороны.
К тесной «дружбе» более всего склонны морские обитатели. Пусть по своей организации они стоят на несколько рангов ниже мы имеем в виду беспозвоночных, зато среди них попадаются гораздо чаще настоящие неразлучники, неспособные существовать друг без друга. В симбиотическом мире они как раз и стали теми звездами первой величины, о которых пишут во всех книгах.
Классический пример неразлучной пары подают рак-отшельник придо и актиния адамсия. Залезая в пустую раковину моллюска и обзаводясь таким образом собственным домом, рак начинает тут же заботиться о стороже. Он отыскивает адамсию нужного ему вида, с помощью нежного массажа отделяет ее от субстрата, бережно переносит в клешне и усаживает у входа в раковину ниже и позади собственного рта. Замечательно, что актиния, обжигающая своими ядовитыми щупальцами всех, кто осмелится к ней приблизиться, не оказывает раку ни малейшего сопротивления.
Из объединения актинии и рака-отшельника получается нечто вроде комбинации лучника, убивающего жертву, и мясника, разделывающего ее тушу острыми ножами. При дележе добычи ссоры у них не бывает: мелкие куски, выскользнувшие изо рта рака, тут же попадают в рот актинии.
Со временем старая квартира становится отшельнику
тесной. Но по мере того как он растет и его рот все больше отдаляется от актинии, она сама надстраивает раковину, выделяя быстро затвердевающую в воде слизь. Из этой слизи вокруг края раковины образуется своего рода роговая муфта, на которую актиния и переползает. Так и живут они вместе до самой смерти. Если снять с домика рака актинию, он немедленно снова посадит ее на прежнее место; если же извлечь из раковины самого рака, то адамсия, сколько и чем бы ее ни кормили, вскоре погибнет.
К дружной паре нередко присоединяется третий компаньон червь нереис. В его обязанности входит забота о надлежащем санитарном состоянии жилища. Присутствие червя становится особенно незаменимым, когда отшельник, обросший несколькими актиниями, оказывается уже не в состоянии очищать собственный дом.
Уже Аристотель знал об удивительно прочном содружестве двустворчатого моллюска пинны и краба пиннотереса, обитающих в Средиземном море. У краба слишком много врагов, которые были бы не прочь им полакомиться, а средств самообороны никаких. Вот он и прибег к защите и покровительству пинны.
Когда вокруг все спокойно, краб сидит у входа в раскрытую раковину и далеко от нее не отлучается. Почуяв опасность, он бросается в объятия своей покровительницы, которая тут же закрывает «дом». За его мощными стенами крабу никто уже не страшен. В свою очередь краб тоже оказывает пинне услугу: он помогает ей охотиться. Когда поблизости проплывает какое-нибудь небольшое мирное существо, краб влезает на мантию пинны, и та смыкает створки. Пойманную добычу благодарный квартирант оставляет своей хозяйке, а сам питается растительной пищей.
Некоторые крабы тропических морей держат в каждой клешне по актинии, применяя их как для защиты, так и для нападения. Средиземноморский краб дромиа (его называют шерстяным) и краб-паук с Большого Барьерного рифа сажают себе на спину для безопасности губок, куски водорослей и вообще любые предметы, обвешиваясь ими, словно старьевщики. Если, подрастая, губка начинает выступать за края их панциря, краб-паук снимает ее со спины, подрезает до нужных размеров и водружает на прежнее место. О замечательных обитателях рифов мы поговорим специально, когда спустимся в морскую пучину.
Форму сожительства, при которой неподвижные организмы актинии, полипы, губки используют своих хозяев как средство передвижения, биологи называют форезией. Сидя верхом на раке-отшельнике или крабе, они получают больше возможностей для охоты и одновременно быстрее обновляют воду в своем «чреве».