предков, так как многие обезьяны обладают способностью свободного передвижения кожи черепа вверх и вниз и часто пользуются этим.
Внешние мускулы, служащие для движения наружного уха и внутренние, движущие различные его части, находятся у человека в рудиментарном состоянии, и все принадлежать к системе panniculus (подкожного мускула); они также изменчивы по развитию или, по крайней мере, по отправлению. Я видел одного человека, который мог подвинуть целое ухо вперед; другие могут подвинуть вверх, третьи назад; и из того, что сказало мне одно из этих лип, можно заключить, что большинство из нас; часто дотрагиваясь до наших ушей и таким образом привлекая к ним внимание, могли бы приобрести некоторую способность движения помощью частых попыток. Эта способность напрягать я направлять ушную раковину по различным направлениям, без сомнения, в высшей степени полезна многим животным, так как они таким образом замечают, откуда идет опасность; но я никогда не слышал достоверных показаний, о каком-либо человеке, обладающем на столько же развитою способностью, единственною, которая могла бы быть ему полезна. Целая наружная раковина может быть рассматриваема, как рудимент, вместе с ее разными складками и выступами (helix, antihelix, tragus, antitragus и так далее), которые у низших животных усиливают и поддерживают ухо, когда оно стоит прямо, не прибавляя много к его весу. Некоторые авторы, однако, предполагают, что хрящ ушной раковины служить для передачи колебаний слуховому нерву; но Тойнби, собрав все факты, известные по этому вопросу, пришел к выводу, что наружная ушная раковина не имеет определенного употребления. Уши шимпанзе и орангутанга представляют любопытное сходство с ушами человека, и соответственные мускулы у них также очень мало развиты. Мне сообщали сторожа Зоологического сада, что названные обезьяны никогда не двигают ушами и не настораживают их; так что у них уши по своему отправлению в таком же недоразвитом состоянии, как и у человека. Почему эти животные, и почему также предки человека утратили способность настораживать уши этого мы не можем сказать. Возможно (хотя этот взгляд меня не удовлетворяет), что, благодаря своему образу жизни на деревьях и значительной силе, они лишь редко подвергались опасности, и таким образом в течение продолжительного периода мало двигали ушами, а поэтому постепенно утратили способность движения. Это был бы случай, сходный с тем, что крупные и тяжелые птицы, живущие на океанических островах и стало быть не подвергавшиеся нападение хищных зверей, утратили поэтому способность пользоваться крыльями для полета. Неспособность двигать ушами у человека и различных обезьян, однако, частью уравновешивается свободою, с которою они могут двигать головою в горизонтальной плоскости, что позволяет им улавливать звуки во всех направлениях. Утверждали, что только человеческое ухо обладает мягкой долькой; но рудимент ее находится у гориллы и, как я слышал от профессора Прейера, она нередко отсутствует у негра.
Знаменитый скульптор Вулнер (Woolner) сообщает мне о маленькой особенности наружного уха, которую он часто наблюдал и у мужчин, и у женщин, вполне оценив ее значение. Внимание его было впервые привлечено к этому предмету, когда он работал над фигуркою Пекка, которому он придал заостренные уши. Это привело его к исследованию ушей разных обезьян, а затем к более тщательному изучению человеческого уха. Особенность эта состоит в маленьком тупом выступе, выдающемся из внутрь завороченного края или ушного завитка (helix). Если он встречается, то бывает развит от рождения и, по профессору Людвигу Мейеру, чаще у мужчины, чем у женщины. Вулнер сделал точный снимок с одного такого образчика и прислал мне рисунок.
Эти выступы не только выдаются к середине уха, но часто немного вне его плоскости, так что видимы, когда посмотреть на голову прямо спереди или сзади. Они изменчивы по величине, а иногда и по положению, находясь то немного выше, то ниже; иногда они встречаются на одном ухе, но не на другом. Особенность эта встречается не только у человека, потому что я наблюдал один пример у одной обезьяны Вельзевула (Ateles Beelzebuth) в нашем зоологическом саду; и доктор Рэй Ланкестер сообщает мне о другом примере - шимпанзе в гамбургском зоологическом саду. Завиток, очевидно, представляет край уха, завороченный внутрь; это заворачивание, по-видимому, связано некоторым образом с тем, что целое наружное ухо постоянно нажималось назад. У многих обезьян, стоящих не высоко в своем отряде, например, у павианов и некоторых видов мартышек, верхняя часть уха слегка заострена и край вовсе не заворочен внутрь; но если бы край был таким образом заворочен, то маленький выступ необходимо выдался бы к центру, а, быть может, немного вне плоскости уха: я полагаю, таково было происхождение выступа во многих случаях. С другой стороны, профессор Л. Мейер в недавно напечатанной прекрасной статье утверждает, что весь этот случай относится на счет простой изменяемости, и что это не настоящие выступы, но что они зависят от недостаточного развития внутреннего хряща с каждой стороны выступа. Я вполне готов допустить, что таково точное объяснение во многих случаях, как, например, в тех, которые изображены профессором Мейером: здесь оказывается несколько мелких выступов, или же весь край извилист. Я сам видел, благодаря любезности доктора Л. Дауна (Down), ухо идиота-микроцефала, на котором есть выступ с внешней стороны завитка, а не на внутреннем завернутом крае, так что этот выступ не может иметь какого-либо соотношения с прежним остроконечием уха. Тем не мене, в некоторых случаях, мой первоначальный взгляд, что выступы представляют следы верхушек прежних прямостоячих и заостренных ушей, всё-таки кажется мне вероятным. Думаю так по причине частоты этого явления и общего соответствия положения выступа с верхушкой заостренного уха. В одном случае, с которого мне была прислана фотография, выступ так широк, что (допустив согласно с взглядом профессора Мейера, что ухо признается совершенным при равном развитии хряща по всему протяжению края) придется сказать, что он покрыл бы целую треть целого уха. Мне были сообщены два случая - один, бывший в Северной Америке, другой в Англии, когда верхний край вовсе не был заворочен внутрь, но заострен, так что он по очертаниям близко походил на заостренное ухо обыкновенного четвероногого. В одном из этих случаев, а именно у ребенка, отец сравнил ухо с данным мною рисунком уха обезьяны Cynopithecus niger, и говорит, что очертания их близко сходны. Если бы в этих двух случаях край был заворочен внутрь нормально, то должен был бы образоваться внутренний выступ. Могу прибавить, что в обоих случаях очертания все же остаются несколько заостренными, хотя край верхней части уха нормально заворочен внутрь - у одного из них, однако, очень мало. Следующий рисунок представляет точный снимок с фотографии утробного плода орангутанга, любезно присланный мне доктором Нитше: здесь можно видеть, как отличается остроконечное очертание уха в этом периоде от уха взрослого, как оно имеет близкое общее сходство с ухом человека.